Храм фараона

— Иди, любимый, и не будь печален, потому что я сейчас не печальна.

И Пиай поддался старому очарованию этой любви. Он помог Мерит снять платье и ласкал прекрасное, стройное тело, которое знал лучше своего собственного. Он покрыл ее медленными поцелуями с головы до ног, он не пропустил ни одного места. Казалось, он вступал в знакомую, но давно не виданную им страну.

— Ты пахнешь, как прежде, ты сладостна, как прежде. Моя майт-шерит совсем не изменилась.

— Приди, Пиай, — поторопила она его, — прижмись ко мне, обними меня, поцелуй меня, проникни в меня! Я хотела бы почувствовать, что это ты, что больше нет печали…

Они любили друг друга сильно и неистово, и Пиай был в восторге, когда услышал столь знакомый ему стон наслаждения. Он снова был так наполнен этой любовью, что забыл о всех своих сомнениях. Все казалось ему мелким и неважным перед этой страстью, которая связывала его на жизнь и на смерть с прекрасной, гордой принцессой.

Мерит была счастлива и благодарна за то, что снова может быть женщиной. До ее сознания дошло, насколько бедной была ее жизнь без него. Никогда, никогда в жизни она не хотела снова оставаться без Пиайя. Однако существовал принц Сети, ее супруг, и, пока он жив, он ни за что не откажется от столь выгодного для него брака. Пока он жив… Как просто было устранить Гутану. У Рамзеса не возникло ни малейшего подозрения, что смерть хеттиянки насильственна. Сети тоже может заболеть, он тоже может умереть… Нет! Мерит ужаснулась тому, что может зайти так далеко. Гутана была виновата, она была опасной для Кеми иноземкой. Бедный Сети не мог отвечать за свое сходство с фараоном, этот брак не был его виной. Должен найтись выход. Пока Пиай дремал в ее объятиях, и она ощущала сквозь тонкий коврик твердые доски сундука, ей в голову пришла мысль. Она пощекотала Пиайя, тот полусонно обнял ее, но Мерит отстранилась:

— Позже, мой Могучий Бык. Я должна тебе кое-что сказать. Пока ты спал, я думала, что так дело не может продолжаться. Пока я в Мемфисе, хорошо, но царь уже поговаривает о возвращении. Скоро нашим свиданиям наступит конец. Что тогда? Ты не можешь поехать в Пер-Рамзес, а я не могу без основания, просто так, отправиться в Мемфис или куда-либо еще. А если и смогу, мы должны будем прятаться. Это недостойно и не может продолжаться долго. Я подожду праздника Зед, а потом попрошу отца позволить мне удалиться из Пер-Рамзеса и оставить Сети. Было бы неверным требовать расторжения брака, потому что это принесло бы Сети ущерб, с которым он не захочет смириться. К тому же, расторгая наш брак, мой отец должен был бы признать, что совершил ошибку, а это противоречит Маат, божественному порядку: Благой Бог не совершает ошибок. Мы сможем достичь кое-чего, если только никто не потерпит ущерба. Хотя моей натуре противоречит делать что-либо наполовину или втайне от всех, но в этом случае по-другому не получится. Я удалюсь в какое-либо царское имение в Дельте, которое находится на расстоянии по меньшей мере двух дней пути. А ты будешь там управляющим. В Абидосе, Фивах, Мемфисе или Пер-Рамзесе мы никогда не смогли бы свободно жить друг с другом, но в деревне это возможно. Я в этом уверена. Это должно получиться! Должно!

Она заколотила кулачками по его груди и воскликнула еще несколько раз, заклиная:

— Должно! Должно!

Пиай прикрыл ей рот ладонью:

— Успокойся, любимая, успокойся! Ты привлечешь своими криками стражу. Мне тоже нравится твой план, но все зависит от царя, да будет он жив, здрав и могуч. Я ничего не могу сделать, могу только надеяться, что тебе удастся уговорить его.

Мерит успокоилась, и Пиай почувствовал, что щеки у нее мокры от слез.

— На самом деле я не плачу, — сказала она упрямо, — это лишь слезы гнева и беспомощности. В любом случае я сделаю все, чтобы уговорить отца. Я спрячу свою гордость. Я разыграю маленькую, беспомощную дочку, которая ужасно несчастлива и не знает, как себе помочь. Я буду лгать и визжать, а если понадобится, и ползать на животе, как рабыня, вымаливающая милости. Пусть Сети и дальше считается моим супругом, я предоставлю ему все выгоды, которые он из этого может извлечь, но я не допущу, чтобы нас, истинных мужа и жену, разлучили и воровали драгоценное время нашей любви. Мы не становимся моложе, дорогой. Наше время уходит.

Пиай закрыл ее рот долгим поцелуем.

Изис-Неферт всегда хорошо обращалась со своими придворными. Она никогда не заставляла их расплачиваться за то, что царь много лет держал ее в отдалении, и могла опереться на нескольких верных, безусловно преданных ей слуг, которых попросила незаметно осмотреться в храмовом районе и при этом обратить особое внимание на служебные комнаты Пиайя. Люди вышли на храмовых стражников, несколько медных дебов перекочевали из кармана в карман, и из одного замечания там, из другого замечания тут постепенно вырисовывалась картина, хотя и не очень четкая. В конце концов Изис-Неферт узнала только, что Пиай готовит что-то, и с этой целью время от времени после захода солнца встречается с какой-то женщиной. Это могло не означать ничего или же означало многое.