Наместник Сирии Пизон получит приказ всячески содействовать вам, но и он не будет знать цели вашего прибытия.
Человеком, который отвечает за успех миссии, является Марк Светоний Паулин. Он будет отчитываться лично передо мной. А Гай Валерий Сабин обязан во всем подчиняться ему. Таково мое требование.
Сейчас вы ознакомились с информацией, которую мог вам предоставить Публий Квириний. Если захотите спросить о чем-то еще — он готов помочь.
— Перед отъездом вы получите деньги, — при этих словах скупой Тиберий поморщился. — Достаточную сумму... вполне... Охраны не дам — она привлекла бы к вам ненужное внимание. Но в случае чего, в вашем распоряжении будут силы, которыми располагает прокуратор Иудеи и даже легионы проконсула Сирии.
И последнее — хотя все это хранится в строгой тайне, нелишне будет принять и дополнительные меры предосторожности. Сейчас вас в крытых носилках доставят за город, на одну из моих вилл. Там вы будете жить, пока не придет время выезжать. Предупреждаю — никаких контактов с посторонними. Ты, Светоний, напишешь жене, что покидаешь Италию, а тебе, Сабин, и писать-то некому, насколько мне известно.
Трибун промолчал.
— И это хорошо, — продолжал цезарь.
Он вновь заходил по комнате, глядя себе под нога и сердито хмурясь. Видимо, его одолевали какие-то не совсем приятные мысли.
— Ну, ладно, — сказал он наконец. — Пора. Носилки уже ждут. Желаю вам удачи. Если вы хорошо справитесь с заданием, можете рассчитывать на достойную награду. Если возникнут какие-нибудь новые обстоятельства, Я поставлю вас в известность. Да хранят вас Боги.
Светоний Паулин чуть наклонил голову, Сабин выбросил руку в салюте; они вышли из комнаты.
В коридоре ждал Протоген.
— Прошу вас за мной, достойные, — сладким голосом сказал он и двинулся по коридору.
Оба мужчины молча последовали за ним.
Внезапно откуда-то сбоку появилась небольшая процессия — молодая девушка и три-четыре служанки. Это была Домиция, подруга Эмилии и сестра Гнея Агенобарба.
Увидев Сабина, она округлила свои прелестные игривые глазки, коралловые губы приоткрылись.
— О, — сказала она удивленно, — наш храбрый трибун опять здесь? Как замечательно. Корина, — повернулась она к одной из своих рабынь, — беги, скажи Эмилии...
Марк Светоний Паулин решительно отодвинул плечом слегка покрасневшего Сабина и вежливо поклонился девушке.
— Прости нас, достойная. Мы спешим. Поговорите в другой раз.
И он вновь двинулся по коридору. Трибун бросил на Домицию отчаянный взгляд, но ему ничего не оставалось, как только последовать за своим спутником.
Сейчас он готов был убить Светония Паулина, зануду и педанта, который, возможно, только что разрушил его счастье.
Домиция посмотрела им вслед и покачала головой с сожалением в своих больших красивых глазах.
— Грубиян, — сказала она. — Но все равно, надо сообщить Эмилии. Какой, однако, симпатичный этот трибун.
А в комнате, которую Сабин и Светоний только что покинули, Тиберий продолжал расхаживать, все так же глядя в пол. Фрасилл смотрел на него изучающим взглядом.
— Что тебя тревожит, господин? — спросил он наконец мягким приятным голосом.
Цезарь махнул рукой.
— О, проблем всегда хватает. Ну да ладно, хватит на сегодня государственных дел. Сейчас пойдем пообедаем, а потом поговорим о теории Анаксагора. Это куда более занимательно.
Фрасилл слез с кушетки и двинулся к двери, по-прежнему перебирая свои голубые бусы.
— Да, — вспомнил вдруг Тиберий. — Еще одно. Только что мне сообщили, что обострилась обстановка в Нумидии. Там какой-то местный вождишка поднял смуту и перерезал римский гарнизон. Надо бы разделаться с ним сразу, пока бунт не разошелся по всей стране. Эти проклятые, кочевники только и ждут случая вцепиться в горло цивилизованным людям. Как ты думаешь, кого бы мне назначить командующим африканской армией?
Глава XVIII
Феликс
Когда на арене амфитеатра Статилия, после боя с ретиарием, в котором Феликс потерпел вполне предсказуемое поражение, к нему подошел распорядитель и приказал идти обратно в помещение для гладиаторов, он не поверил своим ушам.
Бывший пират прекрасно знал, что преступникам — таким, как он — жизнь не дарят, это запрещено законом. И был готов достойно встретить смерть, которая давно за ним охотилась.
Стоя там, на песке, и скользя невидящим взглядом по орущим в экстазе рядам зрителей, Феликс уже ни на что не надеялся и ни о чем не жалел. Будь что будет. Богам виднее.
И лишь когда в подземную клетку к нему спустился невысокий худощавый мужчина, представившийся Протогеном, отпущенником самого цезаря, и сообщил, что великодушный Тиберий своей милостью прощает его и освобождает, он начал понемногу приходить в себя.
«Это невозможно, — подумал Феликс. — Чего вдруг цезарь воспылал ко мне такой любовью? Уж не потому ли, что мы с ребятами перебили на виа Аврелиа его преторианцев?»
— Ты свободен, — коротко бросил Протаген, собираясь уходить. — Но советую тебе не оставаться в Риме. Императрица Ливия была не очень довольна таким поступком своего сына.
Феликс кивнул, все еще находясь в легком трансе.
Уже у двери Протаген повернулся и сказал: