Храм Фортуны

— Где документ? — спросил Кассий Херея, поравнявшись с Сабином. — Надеюсь, ты не положил его в дупло столетнего дуба? В этих местах молнии часто бьют в деревья.

— Нет, — ответил трибун. — Он в надежном месте. Лучшего и пожелать нельзя.

— Не будь таким скрытным, — неодобрительно сказал Кассий. — Мало ли что?

— С нами богиня Фортуна, — значительно произнес Сабин. — Под ее покровительством мы выиграем.

— Я бы лучше предпочел свежую лошадь, — мрачно ответил Херея и вдруг привстал на седле.

Он напряженно всматривался вперед, Сабин с удивлением повернул голову.

— Что там такое? — спросил он.

— Кто-то есть на дороге, — ответил Кассий. — Только нам нехватало застрять...

Всадники продолжали скакать вперед, подгоняемые шумом погони, который, впрочем, почему-то стал слабее. Видимо, преследователи остановились с какой-то целью.

Сабин с испугом" подумал, не захотят ли они посетить храм Фортуны, но тут же успокоился. Старый жрец поклялся хранить тайну и документ. Он не подведет. А сама богиня молниями поразит дерзких пришельцев, если те посмеют сунуться к ее алтарю.

Кассия Херею, однако, тревожило сейчас нечто совсем иное. Он продолжал всматриваться в темноту и — в конце концов — оказался прав.

Вдруг прямо перед всадниками появились человеческие фигуры, чьи-то руки схватили под уздцы вздыбившихся от неожиданности лошадей, другие крепко вцепились в одежду Кассия, Сабина и оторопевшего Корникса.

— Духи, — прошептал перепуганный галл. — О, боги, лучше уж встретить преторианцев.

— А ну, слезай! — раздался грубый голос. — И быстро, мы не привыкли повторять приказы!

— Сукины дети! — рявкнул Кассий, пытаясь выдернуть меч, но оружия его уже не было в ножнах. — Убирайтесь с дороги! Мы едем по приказу цезаря!

— По приказу цезаря? — издевательски захохотали вокруг. — Смотри-ка! А какого именно? Уж не Тиберия ли?

— Это бандиты! — крикнул Сабин, пытаясь освободиться от вцепившихся в него рук. — Пустите меня!

— Не трожь кошелек! — истерически завопил Корникс. — Отдай, я сказал!

Но поскольку волосатый мужик, который буквально сорвал с пояса галла кожаный мешочек с деньгами, честно и с риском для жизни заработанными последним, явно не собирался расставаться с добычей, Корникс от души хватил его по голове дубинкой, столь успешно испробованной при освобождении Сабина.

Человек полетел на дорогу, выронив кошелек. Монеты рассыпались. Корникс взвыл от горя, но тут же его стащили с седла и — дав несколько раз под ребра кулаками — вывернули руки за спину.

Та же участь постигла и Сабина с Кассием. Всех троих потащили куда-то в сторону от дороги.

Они заметили, что их окружают примерно тридцать неряшливо одетых и плохо вооруженных людей. Наверняка это были дорожные разбойники, которые подкарауливали тут своих жертв. Что ж, банды головорезов были обычным делом на ночных дорогах. Хотя еще Август нещадно боролся с ними, победить эту напасть покойный цезарь так и не смог.

Положение было более, чем серьезным. Сабин в ярости скрипнул зубами. Ничего не скажешь, весело. Сзади приближаются преторианцы, чтобы арестовать их за государственную измену, а тут вот подвернулись грабители, которые, видимо, собираются перерезать им глотки еще раньше.

Что называется, из огня да в полымя.

Тем временем пленников подтащили к придорожным кустам, откуда поднялся рослый бородатый мужчина, судя по всему — главарь банды, пользовавшийся немалым уважением.

Он сделал несколько шагов навстречу и сразу спросил чуть хриплым голосом:

— Кто такие?

— Пошел ты! — яростно рявкнул Кассий Херея, вне себя от того, что с ним — трибуном, римским эквитом — так обходится какой-то сброд.

Кто-то из группы сопровождения дал ему кулаком в челюсть. Кассий мотнул головой; с разбитых губ капнула кровь.

— Мы служим цезарю Тиберию, — соврал Сабин, надеясь запугать разбойников грозным именем. — Если с нами что-то случится, вас поймают и прибьют на кресты, живьем. Помнишь, как поступал с пиратами Помпеи?

— Не помню, — безразлично ответил главарь. — Молод еще. А ну-ка, поверните его, — скомандовал он своим людям, с интересом присматриваясь к Сабину.

Те сделали, что от них требовалось.

— Эге, — протянул главарь. — Да мы, кажется, уже встречались. Ты не помнишь меня, трибун?

— Среди моих знакомых такие, как ты, не попадаются, — ответил, словно плюнув в лицо, Сабин.

— Ну вот, — огорченно сказал мужчина. — Теперь он меня и знать не хочет. А ведь сам же не дал меня повесить на рее и отпустил с миром.

«Не может быть, — подумал Сабин. — Неужели это тот самый человек?»

Он сразу вспомнил пирата, которого втащили на борт «Золотой стрелы» и собирались вздернуть, чего тот, впрочем, вполне заслуживал. Тогда лишь какое-то шестое чувство, вызванное, скорее, неприязнью к Никомеду, заставило трибуна помешать казни. И вот как все повернулось. Теперь он попал в руки того, кому помог. Фортуна вертит свое колесо. Когда же она спит? Впрочем, боги ведь не спят. Зачем? Они ведь бессмертные.

— Да, — медленно сказал Сабин. — Я вспомнил тебя. Твое имя, кажется...