Храм, где всё началось

— Как же не знать. Была у него славная дочурка, но сильно и часто болела. По судьбе ей было данно умереть, но он был с этим не согласен и решил, что вместо нее отправиться. Вот загвоздка его ребенок от клейма Ямы так и не избавился. Его действия были бессмысленны. Понимаешь? Его чувство привязанности и в целом эмоции сгубили.

Я только молчу. Все, что хочу спросить:

— Так это были вы? Все это время…

Даже договорить не получилось. Мой отец пропал из-за этой дурацкой сделки со жнецом? Он просто так погиб?

— Почему вы не сказали ему, что это бессмысленно?

Парень лишь хмыкнул:

— А должен был? Этот жалкий человек сам выбрал такое решение. Думаешь он бы изменил его?

В чем-то жнец был прав, но тогда отец мог бы найти другое решение или же даже самое лучше, что могло произойти — начать жизнь заново и отпустить меня.

— Поэтому мы и люди. Вы не привязывайтесь ни к кому. Вам нечисти чувства не важны. Все, что можете — лишь играть с ними…

Жнец резко изменился в лице. В его черные глаза словно пылали от злости. А губы скривились. Не уж то я сказала, что-то не так?

— Поменьше языком болтай. А то иногда не знаешь насколько сильно можешь ошибаться.

— Вы… Любили…

Не успеваю договориться, как юноша просто растворился. Хотя мне было все равно, если его это действительно задело. Он мне наговорил на много больше гадостей, даже не только мне. Потому как я не имела права говорить о его чувствах, так и он не смеет таким образом отзываться о папе. Даже если его попытка и была провальной, то я все равно ему благодарна. Скорее всего поменяйся местами поступила бы также.

Только сейчас понимаю, что если бы жнец не сбежал, то спросила бы у него еще кое-что. За столько лет, так и не решалась узнать одно — почему видела печати. На это как-то повлиял папа?

Жаль, что уже было поздновато думать об это, ведь наконец луна достигла своего пика, а значит спокойно могу начать выполнять свою работу.

Направившись в глубь города, в сотый раз замечаю, как за небольшое количество времена изменилась империя Чэ. Если ранее на улицах практически не было украшений, то сейчас все по-другому. Улицы стал выглядеть дороже. Появилась небольшая дорожка, что вела в дорогие районы. Сами дома также преобразились. Изменился как будто материал из которых их строили, от чего и внешний вид стал лучше.

Быстрыми движениями, словно в танце вхожу в один дом за другим. Одна нить обрывается за другой. Уже даже не обращаю внимаю кто был передо мной. Девочка, мальчик, женщина, мужчина, все равно. Проще делать это, не смотря в глаза тем, кто должен стать следующей жертвой. Как говорится не наша вина в том, что все конечно и не мы виноваты в своем желание просто жить.

В чувства возвращаюсь только в тот момент, когда вижу до одури знакомый дом. Быстрый шаг сменился на медленный. Место, в которым выросла, сейчас навеяло лишь тоску. Сердце начало ныть от некой боли.

Сначала еле-еле прохожу по комнате пытаясь дотронуться хоть до чего-то, но было это бессмысленно. Плоть свою давно утратила. Теперь я лишь нечто неосязаемое.

После уже ускорившись, решаюсь подняться на второй этаж. Сейчас меня мучило только одно — почему мое чутье привело меня сюда. В этом доме могут погибнуть только два человека. На одного было полностью плевать, но за второго очень сильно переживала.

Там на кровати сидела женщина. Не на что недобравшая внимание, она крепко в руках держала заколку. Ту самую с множеством бабочек, что так и осталась символом обещания, которое и не было выполнено.

— Мама…

Словно услышав, та приподнимает голову, но не поворачивается в мою сторону.

— Здесь кто-то есть?

Ее голос был тихим и очень слабым.

Только сейчас замечаю неестественную бледность и большие мешки под глазами. Причёска была небрежной и было множество прядей, что выбивались из общей массы.

Делаю неловких два шага вперед.

— Тэен? Это ты?

Не получив на свой ответ даже скрипа пола, женщина добавляет:

— Хотя, как это можешь быть ты….

Ее руки все сильнее начинает сжимать заколку.

Будучи уже с ней рядом, присаживаюсь и прежде чем начинать хоть что-то делать, пытаюсь коснуться ее руки, чтобы та разжала свои, ведь ещё чу-чуть и бабочки словно вонзятся в плоть.

— Прошу отпусти…

Не важно какой посыл несли в себе эти слова. Прекратить причинять себе физички боль или же эмоциональную, что иногда может быть намного сильнее, чем любые раны.

По щекам женщины начинает стекать одна слеза за другой. Положив вещь, что была в руках рядом, она зарывается лицом в ладони. Можно было слышать лишь небольшое шмыганье носом.

— Прости меня… Пожалуйста…

От всего этого мне было очень больно. Смотреть на дорого человека в таком состояние было сложно. Хотелось встать посередине комнаты и крикнуть: «Я здесь! Я не злюсь на тебя!».

Не раз видела людей в таком состояние. Ранее особых эмоций не испытывала, ведь для меня они были всего лишь незнакомцами. Сейчас сердце словно пронзали небольшие кинжалы.