Храм из хрусталя

– Зря, – прошептал я, комментируя его действия. – Мог бы и вместе со всеми.

С другой стороны, мальчик он уже взрослый и вправе принимать решения сам. Он выбрал именно такое. Только зачем? Считает, что погибнуть за компанию мне будет легче? Напрасно он так, я вообще не хочу умирать. Ну а дальше все отошло куда-то на задний план, потому что перквизиторы приблизились настолько, что пора было действовать.

За все время, что провел на этой планете, автоматные очереди я слышал всего несколько раз, короткие и экономные. Но сейчас была ситуация, когда плевать на экономию, вообще на все плевать, и потому я решительно перевел флажок на автоматический огонь.

ФН ФАЛ выдал длинную, на весь двадцатизарядный магазин, очередь. А затем, мгновение спустя, и еще одну. Отдача у этого монстра, который питается винтовочными патронами, еще та, но сейчас и целиться-то особой нужды не было: проход узкий, перквизиторы бегут кучей, а по-другому у них и не получится. Дело того стоило – мой огонь остановил их буквально перед тем, как у них появилась возможность для маневра. Уйти направо, где хватает и камней и кустов. Или, пробежав несколько десятков метров, найти укрытие за гигантским валуном, способным спрятать и вдвое большее количество. «Жив еще!» – мелькнула в голове мысль, в то время как руки вставляли в приемник третий по счету магазин. Помимо него еще два, и потом все, настанет пора лезть за наганом. Если смогу за ним полезть.

Снова очередь, теперь уже короткая, и я перевел флажок снова на одиночный. Главное сделано – враг остановлен, и что особенно приятно, я все еще цел и даже не оцарапало. Выстрел не целясь, когда голова перквизитора на миг показалась из-за поворота стены, и удовлетворенный кивок – ведь промаха не случилось. Еще перед одним выстрелом я успел покоситься на Бориса, который водил стволом карабина, но не стрелял. И правильно, тут и для одного теперь работы мало.

Какой-то смельчак решил пожертвовать собой, отвлекая внимание, чтобы другие смогли подавить мой огонь. Хотя возможно, никакой он не смельчак, а «дите вазлеха» с копошащимися в мозгах червями. Пришлось стрелять быстро, как только могу, и хорошо, что промахов не случилось.

– Теоретик! – Гудрон выругался снова, но на этот раз от восхищения тем, что ему пришлось наблюдать.

– Стараюсь! – хотел ответить я, когда сильнейший удар в спину уронил на землю.

Он полностью выбил воздух, сдавил мои ребра так, что казалось, легкие сложились, как сдутый воздушный шарик. И еще пришла боль. Она заставила забыть обо всем на свете, и единственной мыслью было: быстрей бы уже все закончилось. Ведь стоит только умереть, как боль исчезнет. Боль ужасающая, которую невозможно терпеть. Я и не стал, проваливаясь в темноту. Успев перед этим подумать: «Не такая уж смерть и страшная, как мне казалось всегда».

– Витя, отвечая на твой недавний вопрос, потому именно и Теоретик. – Голос Гудрона звучал где-то в нескольких шагах. Сознание возвращалось, а вместе с ним и боль. – Ты бы так смог? Вот и я нет. И где бы мы сейчас с тобой были, если бы не он? То-то же!

– Борис, пользуешься случаем? – Поначалу язык ворочался с трудом. – Снова нахваливаешь, как будто пытаешься продать.

– Игорь, ты очнулся?! – Его тон был таким заботливым, что попробуй-ка удержись от улыбки.

– Все живы?

– Все. Ты лежи, лежи!

– Дайте попить. – Первый глоток дался мне нелегко, но затем дело пошло куда проще.

Какая-то странная у меня рана. Как будто бы и болит, но ощущения от нее совсем не такие, как от предыдущей и до сегодняшнего дня единственной. И еще я точно знаю, что повязок на мне нет. Но болит так, что вздохнуть целая проблема.

– Что вообще произошло?

– Моя вина – не увидел его вовремя. – Гудрон если бы и захотел изобразить покаяние еще сильнее, все равно у него бы не получилось. – В спину тебе прилетело, благо бронежилет спас. Вообще-то с такой дистанции и таким калибром тебе бы и заброневой травмы хватило бы. Но этот выдержал. Нет, что ни говори – уникальная вещь.

Спору нет, но как же болят ребра! И шея. Пластины распределили удар пули по площади, но голова, не ожидая такого подлого толчка в спину, резко откинулась назад. Вероятно, перелома шейных позвонков мне удалось избежать только из-за высокого воротника бронежилета. Но как бы там ни было, я жив, и это самое главное.

– Что с перквизиторами?

– Зачистили каньон полностью.

– А те, кто попытался напасть из ущелья?

– С ними не все так весело, несколько штук точно ушло.

– А что это люди Карпышева так выглядят? Много у них погибло?

Выглядят не то чтобы понурыми, но явно с ними что-то не так.

– Двое. Но там другая причина. Я им сказал, что, пока полностью в себя не придешь, никаких жадров! – А затем Гудрон принялся убеждать: – Теоретик, кто даст гарантии, что тебе в твоем состоянии не скрючит руку так же, как в Аммоните? Ну и какой из тебя будет стрелок?

Сказать-то в ответ было нечего, ибо он прав. И самому мне такое ничего хорошего не сулит, и остальных подведу.

– Игорь, бульончику хочешь?

Ирма держала в руке кружку, над ней поднимался парок. И еще запах почуял, вкусный такой.

– Не откажусь.