Храм святого Атеиста

С тех пор зверь меня не отпускал, попробовав однажды мою плоть, он уже не мог остановиться. Он не спешил и делал это аккуратно. Но я знал, чем все это кончится. Я уже распрощался со своими конечностями, волоча попеременно каждую ногу за собой. Он ел мою плоть, но вместе с ней ел и что-то куда более ценное. Я не мог смотреть в зеркала, отражения меня пугали. Я забыл какие глаза у людей. В них также можно было обнаружить себя. Мне было стыдно поднять голову. Волоча за собой ногу, я лишь надеялся, что никто не увидит выступающей из-под одежды шерсти, свой оскал я прятал под плотью и не решался в лишний раз оголять. Не было ничего вкруг меня, я просто ждал исхода.

Следующий укус пришелся в спину. Я уже не выходил на улицу. Ощутил, что те немногие движения по комнате мне даются все труднее. Я не мог сидеть, мысль о том, что лечь казалось мне иллюзорной. Я, как ужаленный, бродил по комнате. Мозг должен быть чем-то занят, иначе смерть. Снял с полки книгу, единственную, которую я смог бы сейчас усвоить. Детская сказка, про серого волка. Про то, как он разорвал лошадь пополам и служил за это царю.

Мне показалась – боль утихла. Время за полночь. Я смог лечь на диван. С каждой проведенной там секундой я начал ощущать нарастание боли. И то, что я испытывал до этого, казалось мне смешным. Ноющая, не прекращающаяся ни на секунду боль, охватила всю мою тыльную часть. Единственное спасение было встать. От этой мысли жжение усилилось. Я должен встать, иначе зверь вернется. Я не мог позволить ему, не сейчас. На удивление, движение рук не вызывало ни каких новых ощущений. Лежа на боку, я вытянул руку перед собой и начал поднимать корпус, пытаясь опереться на локоть. Часы смеялись надо мной. Чтобы опереться на локоть мне потребовалось десять минут. Чтобы принять положение, сидя еще десять. При этом я постоянно двигался, но скорость моя была так низка, что со стороны я казался неподвижным. Я сел. Победа, хоть и не большая, но все же.

Я оказался в ужасном положении. Я не мог встать, мои попытки не увенчались успехом. А еще, более ужасное, что и лечь я не мог. Я потратил тридцать минут, на попытки лечь либо встать и все же пока сидел. Боль росла, я ощущал, что если я сейчас не встану, то уже никогда этого не сделаю. Появилась идея. Глупая, но вдруг. Что если боль у меня только в голове? Я не нащупал раны на своем теле. Сунув руку под кофту, ощущал плотный слой шерсти на своей спине, но раны не было. Вдруг мне это только кажется? Если я сейчас резко встану? Боли не существует. Вставай! Я дернулся и тут же тихо взвизгнул, а возможно это был скулеж. Боль все же есть, я должен был это признать. И так. Я все же пока сижу. Давай же, вставай. Надо менять тактику. Я не могу поднять свой вес, надо сползти с дивана и тогда возможно я смогу встать. Спустил ноги с дивана, руками уперся в него, я медленно сползал на колени. Сначала одно, затем другое. Я стою на коленях перед диваном. Мне надо выпрямить спину и тогда я смогу, я поднимусь. Боль доносилась до кончиков пальцев, я миллиметр за миллиметром выпрямлял свою спину. Готово. Сначала одну ножку, затем вторую и поднимайся. Поднимайся!

Я встал, я должен двигаться, шаг был длиной не больше трех сантиметров, следующий такой же. Я пытался нарастить их и через тридцать минут увеличил размер до десяти сантиметров правой и семи левой. Вышел на кухню, там была моя сестра, любитель посидеть допоздна, я налил чая и ходил по кухне. Она читала и не придавала этому значения. Ноги мои замерзли. Я вернулся в комнату и попробовал надеть носки и лишь посмеялся над своей наивностью. Мне до сих пор стыдно, и я никогда не испытывал такой слабости как тогда. Я попросил свою сестру надеть их мне. Я не смотрел ей в глаза, опустив голову. Она лишь спросила: «где они?»

– В комнате, я не смог их поднять, – с глубоким чувством стыда прошептал я.

Она надела сначала один, потом второй. Я смотрел на нее сверху, а чувствовал себя таким маленьким и беспомощным. Ей не составляло труда, но мне кажется, это было самое большое, о чем я ее просил. Она дала мне таблетку обезболивающего, и я смог уснуть через несколько часов. Это был последний день, когда я стоял на ногах.