Храм украденных лиц

— Ты уже девочка взрослая, самостоятельная. И сама должна разбираться в жизни, что к чему. С кем ты встречаешься и чем занимаешься — это твое дело, только помни, что повзрослеть ты всегда успеешь. Зачем торопить события? Все придет в свое время. И не надо поддаваться стадному инстинкту: быть как все. Часто друзья-приятели и подруги из-за вредности толкают на самые разные поступки. Подначивают. И не надо принимать это за чистую монету. Похитрее будь, сама думай, а не чужой головой. И еще… не бойся потерять парня. Не трясись над ним. А то девчонки часто, лишь бы угодить своему другу, готовы на что угодно. Пойти на любую крайность. На это я уже насмотрелся. Знаешь, как говорили в наше время: «Мальчик — не трамвай, уйдет — не догоняй».

Даша улыбнулась:

— Я знаю эту присказку.

— Он тебе нравится?

— Влад? Ничего. Он мне как друг. Пока. С ним интересно. Но ведь это не влюбленность. Пап, а сколько тебе было лет, когда ты влюбился в первый раз?

Губарев хотел сказать, что первая любовь настигла его, когда он учился во втором классе. Ее звали Нина. И она жила в соседнем доме. Но это вряд ли было бы интересным Дашке.

— В девятом классе.

— И кто она была?

— Тоже девочка из параллельного класса. Она переехала из другого района.

— Как ее звали?

— Таня.

Губарев замолчал. Его обдала волна давно забытого сердечного волнения. Даже сейчас, за давностью лет, воспоминания были как живые. Как он был влюблен! Не спал ночами, караулил под ее окнами. Она снилась ему каждую ночь! Он писал ей какие-то дурацкие записки без подписи. Он хотел и не знал, как к ней подойти и познакомиться. Да и как это можно было сделать, когда при виде Тани у него лицо заливалось краской и подкашивались ноги. Наваждение длилось два года и закончилось вместе с последним звонком. Больше он никогда не видел Таню. Но еще долго вспоминал ее. Лет пять…

— А мама?

Вопрос вырвал его из власти воспоминаний.

— Что — мама?

— Ты сразу в нее влюбился?

— Ну и вопрос! Конечно! — Губарев шутливо нажал на кончик Дашкиного носа. — Поговорили? Теперь давай есть, а то я проголодался.

— Не хочешь рассказывать о своем романе с мамой, — проницательно заметила Дашка.

— Как-нибудь в другой раз.

За столом все сидели притихшие и молчаливые. Дашка крутилась на стуле.

— Звонка ждешь?

— Жду.

Когда они уже пили чай, раздался телефонный звонок.

— Началось! — закатила глаза жена. Дашка схватила радиотрубку.

— Да… ага… отлично… когда… м-мм… м-мм.

— Корова на лугу, — ехидно заметила Наташка. Закончив разговаривать, Дашка повернулась к ним.

— Меня пригласили в «Рио»!

— Я так и знала!

— Что такое «Рио»? — спросил Губарев.

«Рио» — такой продвинутый клуб для любителей музыки. Сегодня там выступает диджей Войс Ми. Влад меня пригласил.

— Иди! — кивнул Губарев.

— Как ты смело дочерью распоряжаешься!

— Мы с ней обо всем побеседовали. И она все поняла.

— Сомневаюсь! — фыркнула жена.

— Даже не сомневайся! — И Губарев незаметно подмигнул Дашке.

Та подмигнула ему в ответ.

Когда Дашка ушла из дома, вернее, вылетела, облачившись в джинсы, малиновую кофточку со спущенным плечом и черную кожаную куртку, Наташка страдальчески сказала:

— Все. Теперь я должна не спать, а ждать ее возвращения. Пропал спокойный вечер.

— Да брось! Не дави на нее. Больше будешь давить — будет хуже.

— Какой ты умный!

— Да, чуть не забыл. Я же купил Дашке ее любимый шоколад с цельным орехом. И забыл отдать.

— Дай мне. Я тоже хочу шоколад.

— Пожалуйста. — Губарев пошел в коридор за шоколадом, а когда пришел в гостиную, то увидел, что Наташка стоит у окна и плачет. — Ты что? — растерялся Губарев.

— Ты не представляешь, как я за нее волнуюсь. Какая сейчас кругом вседозволенность! Одна девчонка из их класса в открытую живет с парнем, приводит его на ночь. Другая сделала уже два аборта. Как уберечь от этого Дашку? Как? — вопрошала она, повернувшись к Губареву. Такое знакомое лицо с тонкими чертами лица. Взгляд обиженного ребенка. Родинка около брови справа. Легкая выщербинка на переднем зубе.

— Никак. Это невозможно, — тихо сказал Губарев. — Для этого надо запереть ее дома или сослать в Сибирь. Но ты и сама понимаешь, что это — абсурд.

Всхлипнув, Наташка прижалась к нему. Движение было чисто инстинктивным. Она словно искала у него зашиты. Он обнял ее за плечи, погладил по волосам. Запах едва уловимых цветочных духов странным образом взволновал его. Он приник губами к ее шее и стал целовать. Она обняла его…

Когда все закончилось и они лежали на диване, прижавшись друг к другу, Наташка сказала чуть виноватым тоном:

— Сейчас мама придет.

— Понял. Надо вставать. — Губарев рывком приподнялся с дивана и стал одеваться, не глядя на жену. Наташка потянулась за голубым халатиком, лежавшим на стуле, он упал на пол. Губарев поднял его и протянул жене: — Я куплю тебе новый.

— Этот не нравится?

— Почему? Но ведь я могу сделать тебе подарок?

— Можешь, можешь, — шутливо сказала жена. Они оба испытывали некоторую неловкость и избегали смотреть в глаза друг другу.

— Чай поставить? — спросила Наташка, подходя к столу.