Храни меня, мой талисман!

Крестила бабушка меня
В одной церквушке дальней.
Но дома крестик кто-то снял,
Чтоб всё хранилось в тайне.
Висел мой крестик в глубине
Под детскою кроваткой.
Надеть его хотелось мне —
Но нет, нельзя! Украдкой
Я залезала под кровать
И на него глядела.
Потом так сладко засыпать
Мне было. Тихо пела
Молитвы бабушка на сон.
Лампадка над божницей
Дрожала звукам в унисон,
И тени, словно птицы,
Летали плавно по стене,
По потолку и шторам.
И ангелы, казалось мне,
Небесным пели хором.
Креститься бабушка меня,
Малютку, научила,
Но, от гонений дом храня,
В храм без внучат ходила.
Я с ней молитву «Отче наш»
Читала утром вместе.
Чернильный помню карандаш —
Им рисовала крестик…

Той детской веры свет угас:
Что Бога нет в природе,
Учили в школе строго нас.
«Пусть даже не заходит
Никто из любопытства в храм.
Туда идут невежды, —
Учителя твердили нам. —
На Бога нет надежды.
Придуман тёмными людьми
Он был для утешенья…»
Поверили наивно мы
Неправому ученью.
И речи бабушки родной
Мне слушать стало скучно.
Крестильный крестик с глаз долой
Был убран равнодушно.
Потом и вовсе в суете
Его я затеряла…
Но тяга к горней высоте
В душе не исчезала:
Я любовалась на кресты
В монастырях-музеях,
От непостижной красоты
Смущаясь и немея.
Евангелие мне прочесть
Вдруг стало интересно.
Задумывалась: может, есть
Мир высший, бестелесный?

Когда гонений времена
Прошли, душа очнулась
От летаргического сна
Безверия. Коснулась
Её ушей Благая весть.
У раки Серафима
Я ощутила явно: здесь
Господь! Мы Им любимы!
Стояла долго у дверей
В Елоховском соборе
И благодатью от мощей
Дышала. Тёплым морем
Она лилась тогда кругом.
Так старец из Сарова
Вернул заблудших в Божий дом,
Вдохнул в нас веру снова.
Купила крестик золотой
Я в лавочке церковной.
И он теперь всегда со мной —
Ношу его любовно.

Как больно было вспоминать
Мне крестик – тот, крестильный!
Не знала, где его искать,
Но Богу всё посильно!
В шкатулке старенькой одной —
О, радость! – крест нательный
Нашла на Пасху. Он простой —
Латунный, самодельный.
Знакомый с детства! У икон
Храню его доныне.
Мне несказанно дорог он —
Души моей святыня.

3

Памяти воина Христова

Евгения Родионова († 1996)