Храни Волка. История 1

Не знаю. Скрип старой мясорубки. Круг за кругом. Поворот за поворотом. Снова и снова. Я знаю, что мне нужен «фарш». Я вижу цель… Она сверкает сложным рисунком линий, толстых и тонких. Она распрямляется, разглаживается. Она сама знает, какую форму принять. Я лишь контролирую, помогаю мелкими касаниями. И питаю… Эта невероятно красивая тварь меня жрет! И я сама ей себя скармливаю!

Волны в океане бушуют. Тяжелые черные тучи сверху. И скрип.

Я была… Кем? Не знаю…

Последний поворот ручки остановился на полпути, потому что матрица, наконец, приняла свой изначальный вид. Да, потрепанный, но это был он.

И то, что я увидела, рассматривая матрицу тела, было…

Оно заставило меня вспомнить все. Была не только боль и цель. Была и я. И это… это…

Матрицы разумных многомерны, ибо отображают не только тело, как бы изнанку его, но и разум, мысли, чувства. Есть и матрица душ. Знаю, что на нее можно выйти через матрицу тела, но не знаю как. Правка пятого уровня позволяет работать с телом, видеть чувства, потоки мыслей, но не душу.

А тут…

Ажурный символ, которому когда-то, в одном из миров поклонялись альвы, как знаку Великой. Знак «от зла». Его вырезали на лекарских, на кроватках новорожденных и вышивали на одежде. Знак-оберег. Знак-роспись Великой.

И если «починить» матрицу тела мистера Вальтера Хауреса, позволить энергии свободно циркулировать по матрице. А затем, как я, глянуть на нее как бы «сверху» (хотя в этом месте нет ни «верха», ни «низа») то можно рассмотреть четкую роспись Великой. Так из разных растений высаживают картину, чтобы видно ее было лишь сверху.

И сейчас я видела. Что-что? Стрелочку, мля, я видела. Вот, мол, милая, твой хозяин! А-а-а… а если бы я прошла мимо? Если бы не пришла сюда?!

Не решилась пытать себя?!

Если бы…

Если бы…

Ах, у Великой все такое же чувство юмора, что и прежде. Любимый «дядя Вальт». Абсолют родителей и виновник их смерти. И теперь… Нет, не мой Абсолют. Что мне правила этого мира? Он мой Хозяин, в самом широком смысле этого слова!

А-а-а…!

Бойтесь хорошего настроения Богов и тех, кто выше их, ибо не сразу ясно, что хуже: их гнев или радость!

А-а-а…! Хотелось рвать на себе волосы! Много чего хотелось. Убить кого-нибудь, например.

Не помню я, как встала и прошла до тумбы, на котором стоял один из приборов. Не помню, как наклонилась и достала оттуда иглу на насадке-колпачке. Хрустнула стерильная упаковка.

Трубка от капельницы, имея пластиковый паз, легко щелкнула, когда я вставила в нее иглу. Вальтер даже не дернулся, когда вместо питательного раствора в его вену стала поступать моя кровь. Заражение, как и прочие неприятности, связанные с таким, мягко говоря, не «медицинским» переливанием, ни мне, ни ему не святили. Оба оборотни же… все просто.

Да, теперь, все очень просто…

Пришло время «пресса», чтобы расправить его «лист». Им станет моя кровь и моя воля.

— По воле твоей, Великая! Мое Слово — служить до последнего вздоха… — старые слова слетают с губ на неизвестном здесь языке.

Эпилог Вальтер

Это был хороший сон. Замечательный. Не было кошмаров. Не было пустоты в груди. Ничего не было. Лишь тепло и спокойствие.

Проснулся я от странного ощущения и далеко не сразу сообразил, что «ощущение» это было чувством нормальности. Я нормально чувствовал себя. Не было больше боли, усталости, дурноты, рези и тошноты. Мне было нормально!

В это не хотелось верить, но поверить пришлось, потому что…

Лочан, он показал. Это наши звери, не мы, ощущают метку-клятву Тени. Это наши звери ее принимают…

И еще до того, как открыть глаза и повернуть голову я знал, что увижу.

Ребекка Стратон, единственная дочь моих Теней, сидела в белом кресле у окна. Точнее, она сжалась в комочек, подогнув под себя ножки-веточки и дремала.

Я не хотел этого видеть, но увидел…

Клятва Верности, лишь называется так… это не столько Клятва, сколько стабильный ментальный канал, но канал односторонний. Она, Тень, будет ощущать эмоции своего Абсолюта. Кто-то больше, кто-то меньше, но телохранителю важно чувствовать господина. Не просто знать, что с ним все в порядке, а Знать это. А вот Абсолюту совсем не нужны страхи, гнев или даже ненависть Тени. Поэтому-то Клятва построена так однобоко.

И вот… она «почувствовала», что я открыл глаза.

Девочка встрепенулась почти мгновенно, вскакивая на ноги. Как и полагается Теням, она сначала оглядела комнату, на дверь посмотрела, в окно, и лишь затем, на меня. Ребекка столько раз видела, как так же делали ее родители.

Она подошла ко мне. В ее глазах не было ничего, кроме спокойствия.

— Больно? — спросила.

— Нет, — говорить было сложно, но куда проще, чем раньше.

— Хотите пить? — предположила девочка, все так же стоя с прямой спиной.

— Нет, — попытался приподняться.

И она сразу же протянула руки, чтобы поддержать.

— Я… — я не знал, что сказать, но она перебила.

— Вы Вальтер Хаурес и мой Абсолют.

Она сказала это так спокойно, словно ничего не случилось.

— Простите, — продолжила она ровно, — но у меня проблемы с памятью. Я не помню вас…

— Не помнишь… — эхом повторил я, ища что-то в ее лице, глазах.