Хранить вечно. Дело № 1

- Да ладно! – я состроил удивлённую физиономию. – Значит, будем потрошить обивку? Бритвы, правда нет, придётся ножичком.

- У нас в московской квартире был большой старинный шкаф дубового дерева, такой высоченный и весь в резьбе...

- Мастера Гамбса? – не удержался я. Марк нахмурился.

- Я серьёзно, а ты…

- Ладно-ладно, извини! – я поднял перед собой ладони в примирительном жесте. – Так что там с шифоньером?

- Со шкафом. Книжным. Нам он достался вместе со всей обстановкой – реквизировали у какого-то беглого буржуя. Так вот, у этого шкафчика был секрет: в боковину встроен плоский потайной ящик, который открывается, если по очереди нажать на несколько дубовых завитушек. Тогда срабатывает скрытый механизм и – дзинь! – ящик сам собой выдвигается под действием потайной пружины. А если он задвинут, то нипочём не найти, простукивай-не простукивай, так всё хитро устроено!

Я недоверчиво покачал головой. Что-то тут не сходится…

- Вы-то как его нашли, если он весь из себя такой потайной?

- А этот ящик был выдвинут, чуть-чуть, на полпальца. Видимо, прежний владелец шкафа тоже там что-то ценное держал, а когда пришлось драпать, то забрал с собой. А закрывать не стал – зачем? Вот мы с папой его весь обшарили и разобрались, что к чему.

- Ну, хорошо, допустим. И что, твой отец всё туда и сложил? А что тогда помешало забрать, когда вы уезжали? Под рукой же было, как и у прежнего хозяина…

- Не был шкаф под рукой. – вздохнул Марк. – Мы ведь после левоэсерского мятежа не сразу из Москвы уехали. Отец тогда спрятал в этот ящик часть своего… своих… в общем, того, что нужно было спрятать, а шкаф отправил на ломовом извозчике своему другу, дяде Лёше Солоновичу. Он тогда преподавал математику в Техническом Училище, а с папой был знаком со студенческой молодости. К мятежу он отношения не имел, вот отец и подумал, что сделает вид, что просто продал шкаф старинному приятелю – у него, если что, искать не станут…

- А потом? - меня начала слегка раздражать размеренная, неторопливая манера Марка излагать события. – Потом, когда вы всё же уехали?

- Я не знаю. Помню только, что собирались мы буквально за час, и времени куда-то ехать и забирать, не было. Но папу это не беспокоило – он говорил, что дядя Лёша всё сохранит, не хуже, чем в швейцарском банке!

- Погоди-погоди... – я слегка опешил. – Выходит твой дядя Лёша и про секретный ящик и про то, что там лежало, знал?

- Ну, конечно! Папа ещё говорил, что попросил его беречь, как зеницу ока!

Я разочарованно хмыкнул.

- Тогда можешь считать, что мы впустую в Москву скатались. К гадалке не ходи, этот "старый друг» давным-давно его выпотрошил и дал дёру!

Марк обиделся.

- Как ты можешь? Алексей Александрович – он не такой. Он идейный, убеждённый, правда, не эсер или большевик, а анархист. Был знаком с самим князем Кропоткиным, а когда тот умер в Дмитрове – добился, чтобы особняк по Штатному переулку, где Кропоткин родился, передали под музей и сам занялся его организацией. А позже, в двадцать третьем, отослал отцу с оказией письмо, что «шкаф, о котором ты знаешь, я перевёз в музей со всем содержимым и включил в перечень экспонатов. Теперь, даже если меня арестуют - а к тому всё, похоже, идёт, - он сохранится и, скорее всего, останется на прежнем месте…»

Это меняло дело, но… было в этой истории что-то надуманное, искусственное, словно в старых детективах…

…Впрочем, почему бы не попробовать?..

- Тогда не будем терять времени. Ночь – самое время для таких дел. Только вот, как мы его найдём в музее, да ещё и ночью – ты подумал? Там, небось, не один шкаф, все, что ли, расковыривать?

- Почему сразу все? – удивился Марк. - Я же знаю этот шкаф, как облупленный, вмиг отыщу! И какие завитки надо нажимать, помню, справлюсь хоть с закрытыми глазами! Нам бы только в музей пробраться…

Я встал, отряхнул колени парадных полугалифе, изрядно пострадавших во время воздушного путешествия.

- Тогда пошли! Уже девятый час, скоро стемнеет, а нам ещё через пол-Москвы топать на своих двоих!

Худшие опасения не сбылись – ковылять на одеревеневших после полёта ногах через весь город нам не пришлось. По Ленинградскому (сейчас Петроградскому) шоссе, оказывается, давно уже проложена трамвайная линия от Покровского-Стрешнева до площади Тверской заставы. Увидав тарахтящий на стыках красно-жёлтый угловатый вагончик со знакомым номером «23», я испытал мгновенный прилив ностальгии –трамваи с этим номером бегали по Ленинградке вплоть до двухтысячных, когда маршрут ликвидировали, несмотря на протесты местных жителей.