Храните вашу безмятежность

Альков дожа был отделан золотисто-алым бархатом. На круглом столике стояла батарея оплетенных бутылей и такое громадное блюдо с фруктами, что походило скорее на таз. Его серенити был в неофициальном черном камзоле, расстегнутом на груди, кружево сорочки выплескивалось поверх шелка пенными волнами. При доже была свита, с десяток синьоров разной степени опьянения, несколько дам приличных, в строгих темных платьях и полумасках, путтана числом три, с обнаженными грудями и подведенными кармином сосками, и рыжеволосая дона, в которой я без труда узнала Ангелу. Горничная сидела прямая как мачта, сжимала на коленях руки и, кажется, стремилась ало-золотым роскошным платьем слиться с отделкой алькова.

– Выпьем, рыженькая? – нетрезвый шепот над ухом заставил меня вздрогнуть.

Я посмотрела на бокал у своего носа.

– В фонтане набрал, блондинчик?

Синьор расхохотался и зазвенел бубенчиками, густо нашитыми на его костюм.

– Не хочешь – не надо. – Он сдвинул маску и стал хлебать вино, заливая подбородок.

Какая гадость. Я перевела взгляд в сторону компании дожа. Чезаре беседовал с сидящим подле него синьором, Ангела скучала. Забавно, но ее платье в точности походило на то, что было сейчас на мне. Маска тоже изображала Аквадорату, но была более вычурной и украшена перьями. Именно в этой личине синьор первый и единственный Черпальщик посещал тайное общество «Корона и кристалл», ну или как оно там называлось. Я подумала, что, умудрись я обменяться с горничной масками, дож не заметил бы подмены.

– Рыженькая, – мокро и горячо шепнул позвякивающий синьор, – может, уединимся?

– Зачем? – Я отодвинулась.

Обменяться масками. Какая нелепая идея. Ангела скромна и молчалива, я вполне смогу ею притвориться. Мы с дожем вернемся во дворец, он, по привычке, запрется со мною в спальне, и тогда… что-нибудь произойдет. Я потребую обьснений или развода. Он извинится или станет гневаться. Но что-нибудь произойдет. Потому что стоять и смотреть на тишайшего Муэрто издали, страдать от неопределенности, от ревности, от бессилия я больше не могла.

– Познакомимся поближе…

– Что? – Я посмотрела на собеседника и расхохоталась. – Твоя рачительность обязательно войдет в легенды, синьор скареда. Ты пришел в веселый дом, пьешь, не заплатив за вино, и теперь хочешь получить заодно и бесплатную страсть?

– Ну и ладно, – решил он. – Попробовать все же стоило.

И жадина, звеня бубенчиками, направился к фонтану.

Ангела поднялась с места, поклонилась. Что она говорила Чезаре и что он ответил, слышно не было. Девушка еще раз поклонилась и, выйдя из-за стола, направилась в коридорчик, отделенный от залы занавесью из стеклянных муранских бусин.

Это был шанс. Я пошла следом. Путтана, встреченная мной за занавеской, сообщила, что да, дальше и налево будут туалетные комнаты. Алый подол как раз скрылся за поворотом.

Я поблагодарила путтана и ускорила шаг.

Ангела стояла перед зеркалом и плакала.

– Простите… – Она всхлипнула, уступая мне дорогу к уголку с фаянсовой вазой для неотложных нужд.

– За что? – сдернув с лица маску, требовательно спросила я. – За что я должна тебя простить?

Девушка рухнула на колени, ее плечи сотрясались от рыданий:

– Дона догаресса! Тишайшая! Серениссима!

Она не была виновата передо мной. Это все Чезаре. То есть Ангела так его не смела называть. Это его серенити приблизил ее к себе, возвысив над товарками. Она сама этого не желала. И теперь Ангела – пария, ненавидимая прочими горничными и доной Раффаэле.

– Тишайший тоскует без вас, серениссима, а мои волосы немного напоминают ваши.

– Не реви. – Я подняла ее, дернув под мышками. – Кто тот господин, что сидит сейчас подле его серенити? И, кстати, отдай мне свою маску.

Она подчинилась.

– Синьор Хуан Антонио Гомес Гонсалес.

– Однако сколько имен.

Я протерла от слез ее Аквадорату и примерила перед зеркалом. Сходство казалось полным. Горничная продолжала объяснять:

– Форпост острова Николло прислал сообщение, что на горизонте появилась пиратская эскадра, и его серенити решил побеседовать на эту тему с гостящим у нас караибским корсаром, с этим вот синьором Хуаном.

– Чудесно. Ты в разговоре участие принимала?

– Нет, серениссима, я молчала, и меня никак не представляли.

– Хорошо. – Я протянула ей свою старую маску. – Спустись вниз как можно более незаметно. Там ты найдешь дону да Риальто, на ней костюм Домино, так что ошибки исключены.

– Как прикажет серениссима.

– Скажешь Мауре, что я заняла твое место подле дожа.

– Но…

– Не смей возражать! И постарайся убедить синьорину да Риальто не бежать мне на помощь. Ничего страшного не произойдет в любом случае, в крайнем – мой маскарад будет раскрыт и меня с позором изгонят. Я к этому уже привыкла – и к изгнанию, и к позору. Завтра я встречусь с Маурой и Карлой в «Нобиле-колледже-рагацце». Кстати, пусть они заберут тебя с собой и обеспечат ночлегом. Сегодня возвращаться во дворец не смей.

– Меня накажут.

– Кто, милая? – переспросила я со звенящей злобой в голосе. – Кто посмеет обвинить тебя в следовании приказам серениссимы?