Хранитель

Таррэн вернулся лишь к следующему полудню: молчаливый, пешком, без Карраша и с драгоценной ношей на руках – свернувшаяся калачиком и закутанная в плащ от головы до кончиков пальцев Белка спокойно посапывала в его объятиях. Но выглядела при этом до того умиротворенной, что собравшийся разразиться непечатной тирадой Шранк молча закрыл рот и проглотил готовые вырваться слова. Против обыкновения, не стал высказывать вслух то, что думает по поводу ушастых нелюдей, исчезающих без предупреждения и не соизволяющих предупредить взволнованных друзей о сроках своего возвращения. А просто вздохнул и укоризненно покачал головой.

– Выходим, – тихо сказал эльф, взглядом подзывая Ирташа.

– А Карраш?

– Нагонит позже.

Шранк понятливо кивнул и сноровисто оседлал обоих скакунов – своего и осторожно обнюхивающего хозяйку мимикра. Ирташ сперва раздраженно рыкнул и дернул мохнатым ухом, однако Белка все еще безмятежно спала – маленькая, хрупкая, какая-то непривычно беззащитная, но, похоже, довольная результатами прошедших дня и ночи. Поэтому Ирташ, не дающийся в руки никому другому, кроме хозяина и хозяйки, впервые не стал протестовать – понимал, что Таррэн не рискнет оставить свою пару ни на минуту.

При виде Белика перворожденные дружно сморщили носы, но мешкать не стали – в рекордные сроки свернув лагерь, собрались в путь и чуть ли не быстрее Стража показали, что готовы выступать. А Таррэн просто сел на спину благоразумно опустившегося на колени мимикра и едва заметно толкнул его пятками.

Несколько часов прошли удивительно тихо. Вокруг – лесное раздолье, которым так славилась западная окраина Интариса: сочная мягкая травка на обочине, полузаросший тракт, натужно гудящие шмели, мелкие стрекозы, деловито снующие между кустами бабочки. Петляющая лента далекой реки, над которой стремительно исчезали последние клочья утреннего тумана. Дурманящий запах луговых цветов. И тихий шелест древесных крон, ненавязчиво напоминающий о доме.

Эльфы с редким единодушием держались поодаль от своего лорда и негромко переговаривались, изредка кидая в его сторону странные взгляды. Кажется, они наслаждались долгожданной тишиной и были несказанно благодарны судьбе, что неугомонный пацан в кои-то веки не изводил их бесконечными каверзами. А Таррэн, бережно прижимая к себе Белку, задумчиво изучал проплывающие по небу облачка и время от времени поправлял полу длинного плаща, которым укутал ее с ног до головы.

Гончая доверчиво уткнула нос в его шею, прижавшись всем телом и цепко держась за сильную руку. Почти касалась губами его кожи и сладко жмурилась, подобно большой кошке, если он чуть наклонялся вперед или незаметно гладил ее густые волосы. Все время чувствовала его, нежилась в его заботе, вернувшись в мягкие объятия их общих уз. И это заставляло Таррэна забыть о недавних тревогах, простить ее обман. А если и глядеть на нее, то не с раздражением, а с нескрываемой нежностью и молчаливым обожанием.

Ох, Белка, Белка… Она всегда была такой: своенравной, с железной волей и четким пониманием цели, к которой шла напрямик, преследуя ее с неумолимостью охотящейся хмеры. Если что задумала, никогда не отступит. Не остановится и не передумает. Просто, зная характер благоверного, предпочла обойти его запрет стороной. Нарушив его, конечно, но заранее выпросив на это разрешение. Иным словом, обыграла его – легко, умело и потрясающе изящно. Так красиво, что даже злиться на нее было невозможно. Только обожать еще сильнее, чем прежде.

«Я люблю тебя малыш, – неосторожно подумал Таррэн, убирая каштановый локон с ее лица и чувствуя, как сжимается от нежности сердце. – Коварная ты моя женщина. Маленькая моя Гончая. О Бездна… как же я тебя люблю!»

– И я тебя, – беззвучно шепнула Белка, неожиданно открывая глаза.

Эльф замер и, неверяще опустив взгляд, против воли провалился в бездонную синеву ее глаз, в которой заискрились мягкие изумрудные огоньки. В тот же миг его окутал восхитительный аромат эльфийского меда, в голове зашумело, а по внезапно воспламенившимся венам ураганом пронесся самый настоящий огонь. Сердце послушно загрохотало, порываясь выскочить наружу сквозь рубаху. Кожа разогрелась. Руки сами собой сжались, притягивая к себе податливое женское тело. Ноздри шумно раздулись, жадно вдыхая сводящий с ума запах…

Лишь с огромным трудом Таррэн сумел удержать себя в руках. С усилием выпрямился и, памятуя о посторонних, неохотно отстранился.

– Прости, – виновато вздохнула Белка, отводя глаза. – Со мной действительно все хорошо: Карраш быстро опомнился и вел себя прилично. Мы неплохо поладили. А задержались потому, что решили поохотиться.

– Я знаю.

– Подглядывал, как всегда?

– Совсем немного, – невольно улыбнулся эльф, и она осторожно посмотрела на него снова.

– Ты не сердишься?

– Нет.

– Я… это… извиниться хочу.

– За что, малыш? – Он бережно погладил растрепавшиеся каштановые вихры. – Это мне надо извиняться. Прости, я забыл, что ты никогда не ошибаешься. Надо было больше вам доверять.