Хранитель

Захар Аркадьевич сидел за столом и медленными глотками пил коньяк. Настроение у него было хорошим, несмотря на недавние события. Он удобно расположился в кожаном кресле своего кабинета. Достав из ящика стола сигару, он поднёс её к носу, вдохнул аромат и закурил. Откинувшись на спинку кресла, он медленно выпустил густой клубок дыма. В дверь постучались.

— Да-да, — произнёс Семёнов.

— К вам Анатолий Сергеевич, — раздался голос секретарши в приоткрытую дверь.

— Пусть войдёт.

Через мгновенье в кабинет вошёл Пинкертон. Он был явно расстроен. Молча подойдя к столу, он взял бутылку коньяка и сделал несколько глотков.

— Скажи мне, капитан, куда делся журналист? — вместо приветствия произнёс мэр.

— Сбежал, — ответил Пинкертон и вновь приложился к бутылке.

— А какого хрена его никто не охранял? — раздражённо спросил Семёнов.

— Так не дежурим мы по ночам, какой в этом смысл? Все в селе друг друга знают, территория закрытая.

— Так ты мог хоть одного человека поставить в охрану? Не каждый день я тебя о чём-то прошу, и не каждый день к нам журналисты приезжают.

Пинкертон молча взял сигару, поднёс к носу, затем уселся в кресло.

— Я всё хотел спросить, откуда ты их берёшь, к нам ведь такого не завозят? — спросил Анатолий Сергеевич, закуривая.

— Не знаю. Учитель приносит. Наверное, какие-то свои каналы.

— И откуда он взялся, этот Энштен? И как он землю красной сделал? И как связь закрыл? Не знаешь, Аркадьич? И история мне эта с журналистом не нравится, чувствую, плохо это кончится. Закроют нас всех, а может, и убьют.

— А тебе что, плохо живётся, Сергеич? — прикрикнул на капитана мэр. — И не много ли ты вопросов задаешь? Тебя начальником поставили? Поставили. Ты, считай, главный мент в нашем небольшом, по сути, государстве. Деньги есть, власть есть, а вопросы свои напрямую Самуилу Степановичу и задай.

— Боюсь я его, Аркадьич. Поверь мне, я многое в жизни повидал, и самых отъявленных маньяков, и убийц видел. И не боялся никого. А его боюсь. Не человек он.

Захар Аркадьевич молча взглянул на капитана, потом на бутылку коньяка, что-то подумал про себя и убрал бутылку под стол.

— Ладно, Аркадьич, не бери в голову, — произнёс Пинкертон. — Делать-то что будем?

— Скрываться журналисту негде, — начал говорить мэр. — На улице холодно, снег, следовательно, долго он прятаться не сможет. Как вариант, попросится к кому-нибудь в дом. Чтобы это предотвратить, развесим по домам объявления: «Разыскивается Ручкин Пётр Алексеевич, обвиняемый в убийстве». Если кто из жителей его увидит, нам сразу его и сдадут. Как вариант, он может пойти к магазину, чтобы купить еды. Там поставишь своего человечка дежурить. Второго своего сотрудника поставишь возле его дома. Ну а третьего возле ворот, на всякий случай. Ну а мы с тобой покатаемся по селу, поищем.

— Сделаем. Меня интересует другой вопрос — как выбрался журналист? А может, ему кто-то помог?

— Ты на что намекаешь?

— О нашей затее знали только ты, я, учитель и твой сынок?

— Ты откуда знаешь, что Фрол — мой сын? — Зло спросил мэр, встав из-за стола.

— Ты не кипятись, Захар Аркадьевич. Земля слухами полнится. Да и к тому же я всё-таки следователь как-никак. Я вот на что намекаю: не мог ли твой Фрол быть к этому причастен? А то, может, и не стоит искать журналиста. Лежит он где-нибудь мёртвый в канаве, а мы тут переживаем.

— Ты это, смотри — никому, — закричал Семёнов на полицейского и ударил кулаком по столу. — Чтоб ни одна живая душа не узнала про моего сына.

— Господа, не надо ссориться, — произнёс неожиданно вошедший Самуил Степанович.

— Как тихо вы вошли, — произнёс удивленно Захар Аркадьевич и сел в кресло.

— Просто вы слишком громко кричали и не заметили, — сказал, улыбаясь, Энштен.

— Я давно хотел спросить, — встав из своего кресла, произнёс Пинкертон, — раз мы с вами обладатели одной большой тайны и дурим весь мир, я хочу знать подробности, товарищ Самуил Степанович.

— Фу, да вы никак пьяны? — произнёс Энштен, подойдя к полицейскому. — Почему сразу дурим? Земля красная? Красная. А подробности вам знать ни к чему, Анатолий Сергеевич.

Многие знания умножают скорби. Идите-ка лучше выполняйте то, что приказал вам Захар Аркадьевич.

С этими словами он пристально посмотрел в лицо капитану и положил руку на его плечо. Пинкертон почувствовал, как его тело пронзил холод, он весь как-то осунулся, побледнел и резко выбежал из кабинета. Прочь оттуда, от этого человека. Бежать далеко, лишь бы не испытывать этого страшного ощущения, прикосновения вечности и смерти.

— Ну а мы с вами побеседуем с Фролом, — произнёс Самуил Степанович, повернувшись к мэру.

* * *