Хранитель Черной поляны. Ключ-камни

Наконец дорога свернула к дому. Сосны отступили от неё, пропуская вперед березки и клёны. В подлеске разрослись кусты красной смородины. Дедушка остановил мерина. Он сорвал несколько листьев лопуха у дороги и ловко связав их прутиком соорудил небольшую корзинку. В неё он начал собирать спелые яркие ягоды. Он выбирал самые крупные кисточки и постепенно отходил от телеги всё дальше и дальше.

Кот решил воспользоваться моментом. Он осторожно, чтобы не разбудить самого себя поднял сиденье и опустил цветок в ящик. Так же тихо вернул скамью на место и довольный собой пошел в лес следом за дедом. Ему тоже нравился вкус многих ягод. Он и огурцы любил, и картошку. Так что пока дедушка наполнял туесок Базиль наполнял с неменьшим удовольствием свой желудок. Наконец Егор Гаврилович повернул назад. Он широко шагал, всякий раз выбирая куда поставить ногу и обходя кусты чтобы не повредить их. Несмотря ни на что дед всё ещё хмурился.

«Что же его так огорчило в Ольховке? – думал Кот, тоже выбираясь на дорогу из смородины. – Может он в магазине, что-то нехорошее узнал. Хотя нет. Да и потом вроде ничего. До встречи с директрисой он вполне довольный всем был. А вот как от дома её отъехали стал темнее тучи. Что же это она спросила его там. Про дочку, про внуков, про крестника какого-то. Что за крестник такой? Не слышал о нём ни разу. Ну да ладно. Своих проблем по горло. Ещё о дедовых думать – совсем думалка сломается.» – И Базиль, слизнув с ладони последние ягодки запрыгнул на задок телеги.

Карлуша тронулся шагом, но дед вдруг заторопился и начал подгонять его. Так что к дому мы подкатили с ветерком. У ворот нас встретили ребята. Они играли с Трезором в футбол. Чуть завидев нас, алабай бросился навстречу с громким лаем. Но Никита ухватил его за шею и повис на ней, заставляя его сесть. Воспитание Трезора шло полным ходом. Базиль заулыбался и показал мальчику кулак с поднятым вверх большим пальцем. Никита подмигнул. Лёшка открыл ворота, и мы въехали во двор.

– Дедушка, ты видел? Меня Трезор слушается, – Никита подбежал к нам.

– Видел. Но ты с ним Никита поосторожнее. Трезор не кот. Цапнет даже играя, мало не покажется. В больницу повезём тебя швы накладывать.

– Он меня не тяпнет – Кит поджал губы. – Он хороший, добрый, умный.

Трезор подсунул голову под руку мальчика и ухватил за штанину. Там в кармане лежали остатки воспитательной системы Никиты – кусочки сахара и сыра.

– Ладно, дрессировщик, неси-ка ты ягоды на кухню. Скажи бабушке, что урожай в этом году будет очень большой и ранний. А ты Алёша пакеты с покупками бери, – обернулся дед к старшему внуку. Лёшка вздрогнул. Он внимательно слушал инструкции Кота по извлечению его из ящика.

– Да дедушка, сейчас возьму, – ответил он, сделав Базилю знак, что всё понял.

«Ну и славненько,» – подумал Кот и проснулся.

Глава 5

Реальность

В ящике было ужасно душно. К запахам дегтя и овса добавился аромат кувшинки. Я потёр нос лапой и чихнул. «Скорей бы Лёшка меня вытащил. Сил больше нет сидеть взаперти». Но ребята не возвращались из кухни, куда их отправил дед. Вскоре и он ушёл в дом. Я заволновался. «Куда все пропали? Обедают они что ли там?» От волнения я начал драть когтями стены и пол своей тюрьмы. «Вот ведь угораздило спрятаться! И помочь мне некому…»

– Почему же некому, – раздался совсем рядом голос Овинника. – Вот только стоит ли?

– Стоит дядюшка, стоит, – взмолился я, – открывай ящик скорее.

– А ты сделал, что я просил?

– Ну само собой, раз я здесь сижу.

– И что же ты узнал, сидя под Егором Гавриловичем?

– Что надо, то и узнал, – начал заводиться я, – Открывай давай!

– А то что? – спросил с издёвкой дядька, – Съешь меня что ли?

Я взвыл и заметался в тесном ящике.

– Ладно, выпущу тебя, – насмеявшись вдоволь над моими попытками выбраться, сказал он. – Но ты мне всё сейчас же расскажешь, по порядку и со всеми подробностями. И грозиться мне больше не смей. Молод ещё больно, мне угрожать.

Он поднял крышку, и я пулей выскочил наружу. Дядька же нагнулся над ящиком и вытащил оттуда изрядно затоптанный мной цветок, а лишь потом опустил скамью на место.

– Ишь какая красота, – покачал головой он.

Я, забыв, что весь взъерошенный и грязный, уставился на него во все глаза и приготовился слушать. Но дядька отказался первым раскрывать свои тайны. Он уселся передо мной на сусек скрестив ноги по-турецки и принялся обдирать лепестки кувшинки.

– Любит, не любит, плюнет, поцелует…

– Ты что делаешь, – возмутился я.

– А что я делаю? Гадаю. Не видишь, что ли? Ты давай, племяш, рассказывай, а то ведь я его могу и просто порвать. – он сжал цветок в руке, когти и без того длинные тали ещё длиннее, жёлтые глаза вдруг потемнели, словно тучи набежали на солнышко. Ох и страшен стал дядька. Мне мигом вспомнились все те жуткие истории, что про него в Изнанке ходили.

– Мы приехали, и сначала дед Егор в магазин пошёл. А этих он в управу сельскую отправил. Там им от ворот поворот дали и в школу отправили, – затараторил я.

– В школу, – повторил за мной дядька и стал ещё мрачнее, – А зачем?