Хранитель Девяти Солнц

Королева восседала на троне, а голову украшала высокая светящаяся корона, с семью разноцветными камнями в ней. А самую середину украшал огромный голубой камень — примерно такой же, что на пальце у Солона. Голубой цвет был символом этой королевской династии с незопамятных времен. Ещё начиная с победы в Последней Войне Аламонта, когда над Родевилем впервые за долгое время показалась чистое голубое небо и солнца свет. Тогда и образовалась Карнария — а цветами страны были избраны именно цвета победы — голубой и немного ярко-жёлтого. Оттого и корона была отлита из чистого золота.

— Речь окончена! — возвестил Эсгрибур королеве.

У него было право обращаться к ней без всяких лишних почестей.

— Как всё прошло? — спросила она.

— Энтоэн славно держался и у него всё получилось.

В тронном зале всегда было много стражников и слуг, и Солон так и не смог понять — зачем же? И зачем так много столиков с виноградом и фруктами, если их никто не ест. Вино-то хотя бы кто-то пьёт.

Королева ничего не ответила.

— Милорд! — услышал сзади себя чей-то юношеский голос Солон.

Но это обращались не к нему, как он ошибочно подумал, а к Хаффнеру Ларгбуру. Долговязый парнишка лет четырнадцати подбежал к лорду с каким-то небольшим скрученным свитком.

— Вам письмо, милорд, — произнёс он.

— Я вижу, что письмо. Беги отсюда, — грубо ответил Ларгбур парнишке, после чего он мгновенно исчез. — Надо же… Письмо из Акры.

— Лорд, который непочтил нас своим присутствием, — пробормотал Эверетт.

— Да, это Рейхель, — сказал Ларгбур. — До чего же глупый парнишка. Письмо адресуется не только мне, но и всему королевскому двору.

Ларгбур медленно раскрыл письмо и с полминуты читал его, после чего громоглазно произнёс на весь зал:

— Слишком много лишних обращений почестей. Поэтому скажу коротко. Герцог Акры Райв Рейхель вызывает всех лордов Карнарии на званый пири фестиваль в честь начала лета.

— Не очень-то похоже на него, — сказал Эсгрибур. — Тот человек, что даже не явился на рыцарский турнир…

— Его недуг не позволяет многого делать, — вставил Эверетт.

— И он искренне извиняется за это, — сказал Ларгбур. — В письме зовёт себя чуть ли не изменником, поэтому в знак извинений вызывает к себе, в Акру.

Солон восторженно слушал об Акре, но скрывал свой восторг.

— Стоит ли ехать к тому, кто не приехал к нам? — спросила королева.

— Нечестиво будет так обидеть его. Сами Боги видят, что герцогу недолго осталось…

— Он болеет? — спросил Солон.

— Да, — ответил Эсгрибур. — И очень тяжело.

— Говорят, что он и с ума сходит, — пробубнил тихо Ларгбур.

— Мы поедем, — твёрдо сказал Солон. — Я точно поеду.

— Я не могу, — сказала королева. — И я больна.

— Я буду сопровождать тебя, — сказал Эсгрибур.

— И я, — коротко бросил Ларгбур, криво глядя на Эсгрибура.

Солону явно не доставило это удовольствия, но запретить Хаффнеру он не мог — он носит титул лорда, а значит, Рейхель приглашает и его. Что ж, придётся осматривать город под его колкие комментарии.

— Мне нужен там ещё кое-кто, — тихо проговорил Солон Эсгрибуру, чтобы королева не услышала его.

— Кто? — спросил Эсгрибур.

— Архимаг Арциус. Пусть посчитает это за королевский приказ.

— Зачем тебе в Акре этот сумасшедший?

— Он всегда может пригодться, — сказал Солон. — Он только с виду сумсшедший.

Солон не забыл той великолепной услуги, которую сделал для него архимаг. Теперь под одеждой он прятал волшебную палочку — единственного защитника, которому в полной мере доверял. Даже чуть больше, чем лорду Эсгрибуру.

20. «Восставший из могилы»

Он медленно волочился на какой-то гнедой кляче позади Гельфиды на её красивом коне. Конечно — Гельфиде досталось всё самое лучше, Герреру же приходится пожинать плоды того, что осталось. Хотя конюшни в Обсерватории немаленькие — и почему из всех лошадей Герреру дали самую негодную? Она же развалится под ним к концу пути!

Гельфида молчала и даже не оборачивалась на Геррера. И если бы совсем недавно он расстроился этому известию, то сейчас был несказанно рад.

А ведь тогда, в озере, Геррер был настроен серьёзно. И почему она вспомнила о еде? Не могла бы вспомнить о нём несколькими минутами позже? Ничто бы от этого не потеряли, зато могли бы приобрести.

Между тем уже наступал полдень. Точнее говоря, это было не совсем точно — ведь у Геррера не было никаких часов. Зато у него неплохо получалось ориентироваться по Солнцу. Оно никогда не обманывает — самые верные часы. Надо пользоваться ими, пока не погасло.

Геррер и сам не знал, почему же ему так смешно.

Вот Гельфида даже не думает улыбаться — она сразу в панику вдаётся. Она уже похоронила свою страну, соседнюю, весь материк, и что самое страшное для неё — себя и свою лошадь.

Глупая девченка.

Совсем скоро вдали показались уже и горы. А их взору открылась огромная скала, стоявшая здесь совершенно не к месту. Это была слишком равнинная территория, и не встречалось даже затхлых таверн или трактиров. И ночевать приходилось под открытым небом. Геррер никогда не забудет последние дни, когда у него была настолько мягкая и тёплая крвоать, что аж страшно было на ней спать.