Хранитель для попаданки, или Любовь меж двух миров

Я поймал прядь волос, потрогал. Правда, ведь не белые. Впервые они побелели, когда Хергана меня убила, вернее она не смогла сделать это по-настоящему и осколок во мне остался тогда… кажется, тогда я научился быть в нескольких мирах, а теперь другие миры мне больше не нужны, так выходит?

Я хотел ответить Эргату, мол, не знаю правды, но когда узнаю, расскажу ему все, но стало не до этого. Алика приняла руку молодого короля, и я точно увидел вспышку между их ладонями даже без волшебной линзы. Что ж, она и сама может себя защитить. Взяла и одним касанием превратила слова короля в клятву. Теперь он просто умрет, если попытается ей как-то навредить. Гость – человек неприкосновенный по законам магии, интересно, Алика это понимала или сделала это неосознанно? Надеюсь, придворный маг это тоже заметил, потому что если нет… Впрочем, предупредить короля я и сам в состоянии.

Пока мы шли ко дворцу, я размышлял именно о том, как бы мне поговорить с молодым Виаром. Старшего Виара уже нет, а мне все еще привычней называть короля молодым, да и не стар же он, в конце концов? С его батюшкой у меня всегда были добрые отношения. Он не раз звал меня на должность придворного мага, но я не соглашался. Придворный маг – это скорее королевский советник, политик, а не созидатель. Мне же хватало места ректора главной академии всего континента. Виар Первый часто приходил ко мне за советом. Ворота королевского дворца и академии все равно выходят на одну площадь – чудес и правил. Такая особенность издревле символизировала единство магии и закона в лице короля. Вспоминать о тех годах было приятно, но с тех времен все изменилось. Проклятие Херганы, моя попытка ей помочь и вот итог… сердце Виара Первого не выдержало, а юный Виар Второй мыслит, как и следовало мальчишке тридцати трех лет отроду (в этом мире это сущий пустяк), считает себя важным и поддается влиянию, отвлекаясь на пустяки. Только как к нему подобраться, я не знал.

Как все маги, я жил очень долго и видел Виара совсем еще мальчишкой, даже на руках его держал, но он-то меня не помнит и вряд ли знает хоть что-то обо мне, кроме разве что моей душевной нестабильности.

Пока я об этом думал, следовал за Аликой. По приказу короля ей подарили другое платье, более подходящее ее красоте. Выяснив, что в нем всего одна юбка, Алика согласилась переодеться, а потом шокировала всех вопросом:

– Глюквендер, вы не поможете мне?

– О великая! – испуганно воскликнул король. – У меня есть слуги. Хорошо обученные молодые девушки помогут вам и с одеждой, и с волосами, чтобы к трапезе вы могли выглядеть так, как того требует ваша душа.

Алика не смутилась. Наверняка, не знала, что восхвалять красоту души в нашем мире – величайший из комплиментов, почти что заверение в вечной любви. Хотя король тоже хорош: знает же, что она иномирянка и ей такие вещи неведомы.

– Простите, если шокирую вас, – продолжала Алика, – но я не могу доверять вам. Так уж я устроена. Вам, ваше величество, я доверяю, а всем вашим слугам никак не могу. Глюквендер же поклялся помогать мне во всем, верно? – она посмотрела на меня так внимательно, словно просила подыграть.

Я и не собирался перечить. Помогать ей с одеждой я явно не обещался, но раз ей это нужно, то, разумеется, я сделаю все. Из памяти, принадлежавшей когда-то Лексару, я поймал историю о джиннах, потому, склонив голову, ответил:

– Слушаюсь и повинуюсь.

Алика расплылась в довольной улыбке и тут же заверила ничего не понимающего короля:

– Глюквендер даже не посмеет на меня взглянуть. Так уж он устроен, – сказала она, и на этом спор закончился.

Нас провели взволнованными взглядами, полными недоумения, но оставшись наедине с Аликой, я даже не сомневался, что затеяла она все это далеко не из-за недоверия к слугам.

– Простите, – сказала Алика, скрывшись за ширмой в отведенных ей покоях, по странной случайности расположенных рядом с королевскими.

– Мне вовсе не нужна помощь с платьем, – уверила меня Алика. – Просто я не нашла иного способа поговорить с вами наедине.

– Что ж, чего-то подобного я и ожидал, – улыбаясь, ответил я и все же добавил: – Только если вам понадобится помощь с завязками и потайными крючками, знайте – подобная работа не является для меня неприемлемой.

Не предупредить о подобном я просто не мог. Я еще помнил ее в одеждах ее мира. Там нравы куда более вольные. Теперь о взгляде на ее коленку можно только мечтать… Кажется, от этой мысли я даже покраснел, видимо, это неизменно, как меня ни называй и сколько жизней ни живи, а Алика Маен будет выбивать из меня дух даже мыслью о ее обнаженных коленках.

Алика явно ни о чем подобном не думала, просто закинула старое платье на ширму и продолжала:

– Я очень ждала вашего возвращения. Даже злилась, что вы решили умереть. Признаюсь вам в столь постыдных чувствах, потому что уверена, что при желании вы и сами сможете их распознать.