Хранитель драконов

Пока он сыпал упреками, с Элис творилось нечто странное. Дрожь сначала отступила, но тут же вернулась с утроенной силой. Глядя в полные ярости глаза Седрика, Элис вдруг осознала, какой он видит ее. Глупой и зависимой. Дамочкой, которая навоображала себе приключений только ради того, чтобы тут же сбежать домой, к жизни без «серьезных обязанностей». Дурочкой, не имеющей представления о реальном мире, где так уверенно и ловко вершат дела Гест и Седрик.

Может, она действительно была глупой, несведущей мечтательницей, но в этом нет ее вины. Ей никогда не позволяли обрести необходимый опыт, чтобы узнать жизнь и обрести независимость. Никогда не позволяли… Эта мысль обожгла Элис, подобно расплавленному железу, и внезапно обернулась холодной решимостью. Ей не нужно больше чье-либо позволение. Больше никогда и никто не будет позволять или не позволять ей что бы то ни было. Она будет следовать своему решению, даже если это приведет ее к смерти. Осуществить задуманное и погибнуть, несомненно, лучше, чем вернуться домой и умереть от тоски по своей мечте, которой не позволили сбыться.

Так что когда Седрик задал риторический вопрос — о чем она думала? — Элис ответила почти буквально:

— Я думала о том, что наконец-то смогу изучить драконов, как обещал мне Гест. Ты же знаешь, это было одним из условий нашего брака. Сдержи он свое слово, я приехала бы сюда уже несколько лет назад и все вышло бы гораздо проще. Но поскольку он все это время не желал выполнять условия нашей сделки, мы пришли к тому, к чему пришли. И единственный способ сделать так, чтобы его обещание оказалось выполнено, — это последовать за драконами вверх по реке и изучать их по пути.

Она была вынуждена прерваться, чтобы перевести дыхание. Седрик таращился на нее с открытым ртом. Он хотел что-то сказать, но Элис опередила его:

— Итак, я подписала договор с Советом торговцев. Мы отправляемся вверх по реке на «Смоляном», чтобы проследить за переселением драконов. Отбываем сегодня под вечер, так что предоставь капитану Лефтрину список того, что необходимо приобрести. Расчет произведем по возвращении в Трехог. Мне причитается жалованье за участие в этом предприятии, так что у меня будет чем заплатить капитану. И конечно же, я поговорю с ним, возможно, ему удастся дать тебе лучшие условия на борту.

Она бросила это последнее замечание как предложение перемирия, надеясь, что Седрик ухватится за него и примет все остальное. Но это не сработало.

— Элис, это безумие! Мы не готовы…

— И не будем, если ты не возьмешься за дело и не составишь список! Разве не этим ты все время занимался на службе у Геста? И разве он не велел тебе в этом путешествии делать для меня то, что ты делал для него? Вот и займись.

Элис резко поднялась и пошла прочь. Вот так просто, взяла и ушла. Но когда Седрик и впрямь взялся исполнять ее поручение, это вызвало в ее душе еще большую бурю, которая никак не могла улечься. Она стала избегать Седрика, и пока что ей это удавалось, хоть на таком небольшом корабле это и было непросто. Хорошо еще, Лефтрин охотно поддержал ее мысль переселить секретаря в отдельный закут, чем сильно удивил Элис.

— Да я и сам думал об этом, материалы скоро должны подвезти. Свою-то койку я могу уступить тебе лишь на пару ночей, не годится, чтобы это дело затягивалось. Но вот увидишь, все будет в порядке. Мы сделаем вам что-то вроде временного жилья прямо на палубе. Мы уже строили тут сараи для скота, и соорудить постройку для пассажиров едва ли намного сложнее. Смоляной годится для перевозки чего угодно. Не смотри на меня так. Сама вскоре убедишься, в такой каютке даже твоему щеголю будет удобно. — И он с оскорбительной ухмылкой кивнул в сторону понурого Седрика.

Лефтрин сдержал свое слово. Элис прежде и не замечала на палубе креплений, позволявших быстро поставить стены. Возведенные каюты не отличались ни красотой, ни просторностью, места в них оказалось не больше, чем в лошадином стойле, но они были отдельными. Когда в каютах повесили гамаки и сложили багаж пассажиров, Элис обнаружила, что может расставить свои сундуки так, чтобы соорудить для себя уютное маленькое логово. Теперь у нее есть место, где можно сидеть и вести записи. В ее распоряжение предоставили даже лампу, хотя Лефтрин строго предупредил, что надо соблюдать осторожность. «Пролитое масло и открытый огонь на корабле — это не шутки», — заметил он. Их с Седриком каютки разделяла стена, и как только все стены поставили на место, он ушел к себе и закрыл дверь.