Хранитель драконов

Вторая струйка пота поползла по спине. Кто проболтался? Конечно, Генрод. Лефтрин слышал несколько лет назад, что тот перебрался из Трехога в Удачный. Как подозревал Лефтрин, Генрод потратил на этот переезд то, что ему заплатили за работу на Смоляном. Этот человек был удивительным мастером и умел работать с диводревом. Четыре года назад Лефтрин щедро, очень щедро заплатил ему и за мастерство, и за молчание. Результат трудов превзошел все ожидания Лефтрина, и теперь он с замиранием сердца вспомнил, как Генрод не раз плакался, что его «величайшая работа останется тайной и будет погребена навеки». Генрод предал Лефтрина не за звонкую монету, а из тщеславия.

«Ну, тщедушный гад, только попадись он мне теперь, — подумал Лефтрин, — я его узлом завяжу».

Калсидиец пристально изучал собеседника.

— Уверен, я не единственный, кто это заметил. Могу представить, как твои товарищи-торговцы завидуют новообретенным качествам корабля. Несомненно, они уже плешь тебе проели, пытаясь узнать секрет переделки корпуса. Ибо если ты настолько улучшил такой старый корабль — а мне говорили, что он один из первых торговых судов, построенных из чудесного драконьего дерева, — то и они, я уверен, желают сделать то же самое со своими кораблями.

Лефтрин надеялся, что не выдал себя внезапной бледностью. Он вдруг засомневался, что источником сведений был Генрод. Резчик мог похвастаться работой над Смоляным, но он был торговцем до мозга костей и не стал бы болтать кому попало о происхождении и выдающемся возрасте Смоляного. Калсидийца снабдил сведениями кто-то еще. Лефтрин попытался было выведать у него имя этого человека.

— Торговцы уважают секреты друг друга, — только и сказал калсидиец.

— Неужели? Тогда они не похожи на тех, кого я знаю. Все торговцы, что мне попадались, всегда стремились вызнать преимущества своих конкурентов. Иногда и золото предлагали. А когда золото не действовало, я слыхал, прибегали и к насилию.

— Ни деньги, ни сила не помогут заполучить то, что мне нужно, — покачал головой Синад. — Ты неверно меня понял. Я не собираюсь прибегать ни к тому ни к другому, но скажу, что сделка уже совершилась и я знаю о тебе и твоем корабле все, что мне нужно знать. Будем говорить прямо. Великий герцог Калсиды уже немолод. И с каждым годом — нет, с каждой неделей — его одолевают все новые болезни. Самые опытные и прославленные целители со всех концов страны пытались его лечить. Немало лекарей поплатилось жизнью за неудачу. Так что теперь рассудительность побуждает многих из них говорить о лекарствах из частей драконьих тел как о последней надежде для герцога. Лекари просят герцога простить их за отсутствие нужных ингредиентов и обещают, что, как только те будут добыты, они сразу же приготовят эликсиры, которые вернут правителю молодость, красоту и силу.

Купец вздохнул. Он смотрел в окошко, блуждая взглядом где-то в пространстве.

— Так что ярость герцога перекинулись с целителей на торговые дома Калсиды. Почему, спрашивает он, они не могут доставить то, что ему нужно? Они все предатели? Они желают ему смерти? Сначала он предлагал нам золото. Когда это не помогло, взялся за монету куда действеннее — за кровь. Теперь ты видишь, что я имею в виду? Вы можете презирать нас, калсидийцев, сколько угодно, однако мы тоже любим свои семьи… Заботимся о старых родителях и растим детей… Пойми, друг мой: чтобы защитить свою семью, я на все пойду.

Во взгляде калсидийца отчаяние сражалось с холодной безжалостностью. Он был опасен. Он явился на корабль один, без оружия, но теперь Лефтрин понял, что оружие у него все-таки было.

Капитан откашлялся и сказал:

— Давай определим разумную цену за зерно и на этом, я полагаю, наша сделка закончится.

Синад улыбнулся.

— Ты заплатишь тем, что проведешь меня по реке и дашь хорошие отзывы обо мне своим друзьям. Если тебе не под силу достать то, что мне нужно, представь меня тому, кто сможет это сделать. Взамен получишь зерно и молчание о твоих тайнах. Бывают ли сделки лучше этой?

Изысканный завтрак был сервирован великолепно. Обильные остатки трапезы, рассчитанной на троих, красовались на столе, застланном белой скатертью. Блюда накрыли в тщетной попытке сохранить их теплыми. Элис сидела за столом в одиночестве. Ее тарелки уже унесли. Она налила себе еще чаю и стала ждать.

Элис напоминала себе паука, который притаился на краю паутины и ждет, когда ему в ловушку попадется муха. У нее не было привычки засиживаться за едой. И Гест это знал. Как подозревала Элис, именно поэтому ее муж зачастую так поздно выходил к столу. Но сейчас она рассчитывала дождаться Геста — и возможности поговорить с ним с глазу на глаз.

В последнее время Гест явно избегал ее — не только за столом, но везде, где они могли остаться наедине. Элис не страдала от этого. Напротив, она была рада, что может спокойно поесть и в особенности что он не тревожит ее ночью в постели.