Хранитель историй

— Послушайте... у меня куча двоюродных сестёр по маминой линии,— произнесла она резким голосом, сжав кулаки. — Но насколько я знаю, никто из них не слышит голосов. Ни мама, ни бабушка. И почему до вас это не доходит? В нашем роду не было психически больных...

— Это не психическое заболевание, — пробормотал Малахай, глядя на неё с дальнего конца стола. — Прекрати это так называть. Ты не сумасшедшая, Ава.

Она закатила глаза.

— Хорошо, проехали. Кровь ангела. Кровь ирин. Называй, как хочешь. Я одна такая, понятно? По маминой линии целая куча девчонок, и никто из них не слышит голоса, души. Да не важно, что это.

Остальной мир словно испарился. Они впились друг в друга взглядами.

— Ты всегда такая язвочка?

— А ты всегда такой неразговорчивый?

Он взял книгу и притворился, что читает.

— Молчание — знак согласия, — сказала Ава и повернулась к Эрвену. — Хорошо, следующий вопрос.

Эрвен откашлялся.

— Не верю, что спрашиваю, но давай поговорим о родословной твоего отца.

— А вот тут могут возникнуть проблемы.

— Из-за чего?

— Я едва его знаю.

Её биологический отец — известный музыкант Джаспер Рид. Они с Леной Мэтисон никогда не состояли в браке. Ава появилась на свет после непродолжительного романа, и как только Лена забеременела, Рид с ней порвал. Малахай знал, что отец сохранил приятельские отношения с Леной, хотя и не принимал участия в воспитании дочери. Несмотря на то, что в мире людей Рид считался музыкальной легендой, Малахай не нашёл в нем ничего особенного.

Дети — редкость для ирин. У пары может быть один, максимум двое детей за сотни лет. Никто не знал, почему так происходит. Возможно, это была божья воля, плата за неестественно долгую жизнь. Ирины холили и лелеяли своих детей. До тринадцати лет Малахай буквально купался в любви, и только когда дело дошло до изучения магии он узнал, что такое дисциплина и строгость.

Ему казалась неслыханной сама мысль зачать, а потом бросить ребёнка.

Эрвен тщательно подбирал вопросы, но Малахай с уверенностью мог сказать, что с каждым ответом Ава расстраивалась все больше. Она нервно крутила колечко на пальце. У Малахая появился странный порыв отпихнуть Риса, сесть с ней рядом, взять за руку и успокоить. Он подавил соблазн. Предупреждение Дамиана все ещё звенело в ушах. Ава — не обычная ирина, воспитанная любящей семьёй. Её всю жизнь изводили эмоции и голоса окружающих людей, но от них её может уберечь любой ирин. Это не означало, что между Малахаем и Авой особая связь, даже если его тянуло к ней.

Но...

Может, это больше чем простое притяжение. Там в коридоре она не позволила Рису к себе прикоснуться, а потянулась к Малахаю. Почувствовала его даже с закрытыми глазами. Почти как пара.

«Решон». Это слово постоянно нашёптывал разум.

В её объятиях он обрёл покой. Утешая её, он сам находил утешение. И это не говоря об опьяняющем соприкосновении кожи. А если вспомнить об их поцелуе на острове...

— Заткнись!

У Малахая округлись глаза. Ава сверлила его взглядом, и Малахай нахмурился.

— Я же ничего не говорил!

— Не вслух. Ты забыл, что я могу тебя слышать? Когда ты рядом, остальные голоса исчезают, и я слышу только тебя. Эту странную смесь гордости, разочарования и желания... — Её голос сорвался. — Вины, гнева, я не могу это больше выносить, Малахай. Мне и так тяжело, а тут ещё ты. Прошу, уйди.

Если бы она подошла и врезала ему, эффект от пощёчины был бы меньше.

— Ава...

— Уйди.

Он увидел блеск в её глазах.

— Я не могу одновременно отвечать на вопросы и разгребать твои переживания. Мне нужно, чтобы ты ушёл.

Рис хотел встать, но Малахай одним взглядом пригвоздил его к месту.

Малахай отложил книгу в сторону.

— Хорошо.

Он вышел из комнаты, игнорируя внутренний голос, который практически умолял забрать Аву с собой. Он не будет там, где ему не рады, хотя душа и сердце кричали, что они с Авой принадлежат друг другу.

*** 

Он позвонил Дамиану из сада. В Каппадокии паршивая связь, но в этом уголке можно вполне нормально поговорить.

— Как женщина? — спросил хранитель вместо приветствия.

— Привыкает. — От кипевших эмоций Малахай стал расхаживать взад-вперед. Его убивала неделя безделья, проведённая в доме книжников. — Узнал что-нибудь о Сэдике?

— Похоже, он взял отпуск. В офисе пусто, ни медсестёр, ни секретаря. На двери никаких объявлений. Если учесть, что сейчас лето, это может оказаться совпадением...

— Или же он уехал по какому-то срочному делу. — Малахай забарабанил пальцами по бедру. Его мучило желание выбраться в город, хотя он прекрасно понимал, что просто хочет сбежать от источника соблазна.

— Расскажи мне чуть больше о нашем подопытном — человечке.

— Она не человек, и тебе это прекрасно известно.

— По всем признакам у неё нет крови ирин. Я вчера разговаривал с Эрвеном. Ни единой зацепки в семейной истории. Она просто обычная женщина.

— А разве обычные женщины могут слышать человеческие души? Или способны переносить наши прикосновения? Скажу больше, жаждать их?

На другом конце провода повисла тишина.

— Отвечая на твой невысказанный вопрос... — продолжил Малахай, — я держу дистанцию. Хотя это неимоверно тяжело.

Молчание в ответ.