Хранитель историй

Обхватив пальцами её подбородок, Мал поднял лицо Авы к себе.

— Я переживаю... о многом.

— Григори?

— Да.

— Доктор Сэдик?

— Да.

Он немного помолчал.

— Я?

— Я ничего не могу с этим поделать, — напряглась она. — Малахай, у моего одиночества есть причины.

Он обхватил ладонями её плечи, и Ава поняла, что сейчас он успокоит её своей магией. Раньше у неё были лишь подозрения, но каждый раз, когда он использовал магию, по её коже проносился покалывающий гул.

— Не надо...

— Ш-ш-ш! — Он склонил голову и стал ласкать губами кожу за ушком. — Это просто поможет расслабить мышцы. Я не буду касаться твоих эмоций, канем. Просто позволь мне помочь тебе.

Сдавшись, она откинулась назад и почувствовала его возбуждённую плоть, но он продолжал массажировать руки и плечи. Шею. Затылок.

— А ты хорош.

Он схватил шелковое полотенце с бортика и намылил. Воздух наполнил цветочный аромат померанца и фиги.

— Здесь удивительная ванная.

Хотя весь дом оказался весьма скромен, ванная стала единственным исключением. Отделанная серым мрамором от пола до потолка она манила отдаться своим желаниям. В одном углу стояла глубокая ванна, в другом — ливневый душ. Паровая вентиляция и полы с подогревом. Всевозможные ароматные мыла и масла. Пока Малахай рядом, Ава решила не выходить из ванной.

— Мы турки, и обожаем наши бани, — заявил он, намыливая её плечи, прежде чем продолжил массаж.

— Подписываюсь под этим.

— А для ирин прикосновения очень важны. Особенно между... любовниками.

«Решон», — промчалось в её голове.

Aвa прочистила горло и сказала:

— В этом есть смысл.

— Мы очень ласковый народ, — сказал Малахай, подняв её руку и продолжая скользить по коже массажными движениями.

Мыло. Гладкая кожа. Глубокие успокаивающие проглаживания. Малахай поднял руку Авы и положил на своё плечо, она зарылась пальцами в его волосах, пока он омывал её мылом с божественным ароматом.

— В детстве с нами нянчатся. Дети так редки, что над ними трясутся и буквально сдувают пылинки. Ребёнком со мной постоянно играли и обнимали. Мне почти не удавалось побыть в одиночестве. — В голосе не слышалось негодования, только радость.

— А я провела большую часть своего детства в одиночестве, — прошептала Ава, прикрыв веки. — И мне это больше по вкусу.

— Неужели? — спросил он, смывая мыло с одной руки и натирая другую. — Или ты просто привыкла к одиночеству? Может, дело в том, что так было легче оградиться от голосов?

Она обняла его шею обеими руками, а Малахай переключил своё внимание на грудь, скользя по ней шелковистой тканью.

У Авы надломился голос.

— Да, так было легче. В одиночестве не нужно тратить силы, чтобы блокировать голоса. Тогда наступало блаженное спокойствие.

— А сейчас тебе спокойно? — прошептал он, и ткань исчезла под водой, кружа по пупку до тех пор, пока её тело не задрожало.

— Малахай!

— Расслабься, — прошептал он, и на смену ткани пришли руки. Пальцы скользнули ниже и стали поглаживать разгорячённое тело, медленно поддразнивая. Татуированная рука скрылась под водой. Его пальцы коснулись внутренней стороны бёдер, погладили складки, прежде чем погрузились в сладкое тепло.

Её тело размякло от удовольствия. Ава выгнула спину и почувствовала, как он усыпает поцелуями её шею.

— Я обожаю прикасаться к тебе, Ава, — его дыхание обдало шею. — Тебе предначертано стать изнеженной и зацелованной. Потонуть в удовольствии.

Ава почувствовала приближающийся оргазм. Пальцы Малахая двигались неспешно, одной рукой лаская её грудь, а второй виртуозно играя с лоном, как маэстро на инструменте. Её стоны эхом разлетались от мраморных стен.

— Ты... — выдохнула она, глядя как исписанные символами руки дразнят её грудь и медленно сводят с ума под водой. — Войди в меня. Я хочу тебя...

— Я обожаю наблюдать за тобой.

Он повернул её голову, вбирая стоны поцелуем, пока она содрогалась в оргазме. Её кожа словно ожила. Ава почувствовала, как волосы на его груди слегка коснулись спины, ноги обвили её. Каждый нерв ожил. Всем своим существом она тянулась к нему.

Решон.

Слово прошептала не душа Малахая, а её собственная, пока Малахай усыпал её поцелуями, сжимая в объятиях. Тёмные чернила на белой коже. Ава увидела слабое свечение его талесм.

Решон.

Малахай медленно поглаживал ее, пока пульс приходил в норму. Ава прикрыла глаза, в них стояли слезы.

— Спи, Ава, — прошептал он, когда она прижалась щекой к его плечу. — Я никуда тебя не отпущу.

*** 

Следующая неделя прошла относительно спокойно. Малахай продолжал проявлять упорное терпение, заглаживая ссоры, которые Ава, как ни старалась, не могла прекратить провоцировать. Но при этом она потерпела полное поражение в своих попытках оградиться от него. Если она огрызалась, он шутил. При каждой презрительной усмешке, искренне улыбался. Это оказалось невыносимой пыткой… и самым райским наслаждением.

После каждой разборки Ава чувствовала растущий поток преданности и верности. Химия между ними была неоспорима, но каждый раз, когда она отворачивалась, Малахай притягивал её к себе с поцелуем или простыми объятиями. По крупицам он рушил стены, давая прорасти неизвестному ранее чувству.

Любви.