Хранитель истории династии. Жизнь и время князя Николая Романова

К 14 июля 1998 года в Северной столице стали собираться многочисленные потомки дома Романовых. Это была первая большая встреча после кровавых событий 1918–1919 годов некогда правящей фамилии в России. Некоторые проделали огромный путь, прилетев из Австралии, Южной Америки, США и Европы. Позднее княгиня Доррит Романова, супруга князя Димитрия Романовича, вспоминала, как её поразило, насколько тёплой и родственной была эта встреча: «Все вели себя так, будто никогда не разлучались»[261].

Среди тех, кто приехал на захоронение, был князь Михаил Андреевич Романов[262], внучатый племянник императора Николая II, офицер военно-морского флота Великобритании и ветеран Второй мировой войны. Это была его первая встреча с Россией. В Санкт-Петербург Михаил Андреевич прилетел из далёкой Австралии, но, как признавался сам князь, поездка на Родину стала главным путешествием в его насыщенной жизни. Сегодня его вдова, княгиня Джулия[263], вспоминает: «Для Михаила Андреевича эта поездка стала самой эмоциональной, ведь до этого он никогда не был на своей Родине, а с некоторыми членами семьи он даже никогда не виделся или встречал их в далёком детстве. У меня нет слов, чтобы описать его эмоции. Эта церемония собрала всю семьи вместе и имела большое значение для каждого»[264].

Из Калифорнии на церемонию приехал родной брат Михаила Андреевича – художник князь Андрей Андреевич Романов. В поездке его сопровождала супруга и трое сыновей. Старший из них, князь Алексей Андреевич Романов[265], сегодня вспоминает, как разбросанные революцией дядюшки, племянницы и племянники неожиданно для себя узнавали друг друга в коридорах гостиницы «Астория». «Если раньше чувство семейственности у нас отсутствовало, – признался Алексей Андреевич, – то теперь появилась некая неразрывная связь»[266].

15 июля 1998 года Романовы побывали на Пискарёвском кладбище. Потомки русских самодержцев посетили музей блокады, где впервые увидели дневник Тани Савичевой, девочки, пережившей блокаду, но погибшей позднее в эвакуации. После музея Романовы направились к Вечному огню, где от имени семья был возложен венок, на ленте которого было написано: «Защитникам Города-Героя – от Романовых». Когда обступившие Николая Романовича журналисты спросили его, зачем Романовы пришли на это место, князь ответил: «Мы хотели сказать, что мы Романовы, и мы всегда будем благодарны героическим защитникам Ленинграда, которые спасли наш Санкт-Петербург».

В это же самое время в екатеринбургском бюро судебно-медицинской экспертизы останки Романовых укладывали в гробы. Дописывалась, как многие тогда полагали, последняя глава в деле убийства императорской семьи. Утомительная процедура передачи останков от Екатеринбурга Санкт-Петербургу подходила к концу. Вдоль стенки длинной комнаты стояло девять маленьких гробов, похожих больше на специальные ковчежцы. Гробы членов императорской семьи можно было легко отличить по позолоченным гербам, которые украшали боковые стенки. На крышке гроба императора находился большой кипарисовый крест. Кипарис был привезён из Крыма и, как рассказывал журналистам мастер, дерево росло в саду Ливадийского дворца, любимой резиденции императорской семье на юге России.