Хранитель историй (СИ)

Клер взирала на происходящее не в силах унять бушующий внутри ужас. И пускай мистер Сквидли не замечал, или не желал замечать ее — сцена поражала своим откровением. А главным являлся тот факт, что отец действительно знал грузного моряка в широкополой шляпе. Более того — он испытывал перед визитером невообразимый страх, словно тот являлся воплощением его самых жутких кошмаров.

Остановившись в самом центре кабинета, Сквидли с досадой покачал головой, всем видом не одобряя поведения Лиджебая.

— Ты представлялся мне другим. Совсем другим, вор.

Застыв, хозяин кабинета, уставившись в одну точку, обессилено опустил руки и посмотрел на моряка снизу вверх.

Клер вскрикнула, отступив к стене. Прямо на ее глазах, отец превратился в безвольную куклу, лишенную воли и подчиняющуюся только коротким приказам могущественного хозяина в широкополой шляпе.

Пустые глаза Лиджебая уставились на кукловода.

— Ты был прав. Прав во всем.

Скивдли кивнул.

— Хорошо, что ты продолжаешь помнить нашу первую встречу. Скажи, разве я не предупреждал тебя?

Лиджебай не стал возражать. Сквидли кивнул:

— И ты не прибегнул к доброму совету?

Вновь согласие.

— Тогда, скажи, какого исхода ты ождал?

Тяжело вздохнув, Лиджебай не ответил. Опустив голову, он просто заплакал.

Прижав руки к груди, Клер, наверное, впервые в жизни искренне жалела отца. Жестокий и властный, он предстал перед ней в истинном обличии. Спрятавшись за маской надменности, он всю жизнь оглядывался, боясь собственной тени. Но роковая ошибка оказалась сильнее его бесчисленных способов защиты.

Видимо, страх уже давно загнал его в угол. Погубив жену постоянными нравоучениями и подозрениями, Лиджебай вырастил детей, сделав из них изгоев, которые как не старались, а не смогли стать такими как все. Их мир навсегда остался за гранью привычного, обратившись той самой тенью, что пугала их грозного родителя.

Улыбка гостя вышла слишком зубастой:

— Подними книгу и никогда не смей бросать ее. Слышишь?

Голос прозвучал твердо, не принимая никаких оправданий или отговорок.

— Забери, прошу, забери ее, — прошептала безвольная кукла.

Сквидли покачал головой:

— Ни в коем случае. Твоя судьба, есть твоя судьба. И не перекладывай ее на плечи других.

— Но…

— Впрочем, ты прав. Слишком многие стали печальными образами этой истории. Только виноват в этом ты и никто другой!

Лиджебай не отреагировал на слова кукловода. Лишь покосился на раскрытую книгу в кожаной обложке с красной тесьмой.

— Забери ее. Заклинаю.

— Нет, — глаза Сквидли сверкнули алым. Клер отчетливо различила в них вспыхнувшее пламя, отчего кровь застыла в жилах.

Короткое слово стало для Лиджебая хуже смертельного приговора. Повесив голову, он не проронил ни звука, понимая — их разговор окончен.

Развернувшись, гость направился к двери, победно бросив через плечо:

— И запомни, делай свое дело хорошо и без перерыва. Иного я не требую.

Сердце обожгло огнем. Клер стояла не в силах справиться с вихрем эмоций. Она молила всех мыслимых и немыслимых святых, чтобы этот кошмар поскорее закончился.

Короткий поворот головы: и Сквидли посмотрел в ее сторону, подав очевидный знак — весело подмигнув. Движение было таким стремительным, что позже Клер удалось убедить себя, что он не мог проникнуть в ее сон.

Кабинет затрещал и разошелся по швам, будто ветхая одежда, в которой больше не было необходимости. Мебель, стены, потолок — все вокруг сжалось в рваные лоскуты, закружившиеся осенними листьями. И на мрачном фоне водоворота, существовало лишь две недвижимые фигуры: отец и дочь. Клер взирала на убитого отчаяньем родителя, едва сдерживая слезы. И в последний миг, Лиджебай поднял взгляд и, сощурившись, вгляделся в серую занавесь. Девушка не уставала удивляться творившемуся безумию. Их глаза встретились. Короткий миг Лиджебай всхлипывая, бессвязно говорил, не сводя глаз с дочери. Ему она казалась мимолетным видением, посетившим его больное сознание. Клер коротко кивала в ответ не в силах разобрать ни слова. А потом все- таки решилась и закричала во все горло. Фраза прощения повторилась эхом и исчезла среди обрывков кабинета. И кошмар окончательно растворился, оставив девушку одну, в полной темноте.

Третий кошмар пришел в святую обитель Терси ли Джейскоба под самое утро. Избавившись от странного сна, Рик долго сидел на кровати, рассматривая черную метку на руке. Пульсируя, словно вена, она откликалась на мысленные просьбы: то слегка уменьшаясь, то увеличиваясь прямо на глазах. Сменив повязку, юноша впервые отметил, что страх наполнился необьяснимой тревогой. Теперь он чувствовал неотъемлемую связь с капитаном — мертвецом, который явился к нему в эту полночь.

Когда усталость окончательно сковала Рика, он на секунду сомкнул очи. В следующую минуту вновь очутился в собственном доме. В свете чадящих ламп и свеч, он был окружен тысячью отцовских книг, которые покорно стояли на высоких полках, дожидаясь своего хозяина.

— Рик, зайди, — раздался из глубины дома голос мистера Лиджебая.

Дернувшись, юноша не сразу поверил собственным ушам.