Хранитель изумрудной печати

— Удивительно… этот текст открывает путь к огромным знаниям и великому могуществу, и именно сегодня созвездия расположены наиболее подходящим образом. Меркурий вошел в созвездие Козерога, а Сатурн — в созвездие Девы. Такое бывает очень и очень редко! Значит, далеко не случайно то, что вы привели меня сюда этой ночью. И вы, и я — всего лишь исполнители высшей воли. Двери к могуществу открыты… Но у меня сложилось впечатление, что тому, кто попытается войти в эти двери, грозит…

Договорить он не успел. Из-за двери соседнего зала появилась человеческая фигура. Незнакомец вышел на свет, и Вера с ужасом разглядела широкое смуглое лицо, испещренное оспинами, похожее на испорченную временем античную маску.

— Ты правильно сказал, старик! — проговорил человек с мрачной радостью. — И ты, и она — всего лишь исполнители высшей воли! Даже господин Председатель со всем его безграничным самомнением — тоже лишь исполнитель! Все вы пришли в этот мир с одной целью: чтобы привести меня к вратам могущества! Вы нашли для меня все четыре копии Изумрудной скрижали — и сегодня я обрету истинную силу! Как бабочка, я сброшу уродливый кокон низкой земной жизни и превращусь в высшее существо!

— Опять он! — вполголоса проговорила Вера, невольно попятившись. — А мы-то надеялись, что он погиб! Похоже, у него девять жизней, как у кота!

— Замолчи, женщина! — Человек с лицом античной маски сверкнул глазами. — Я давно мог убить тебя, но не сделал этого, потому что ты вела меня к моей цели! И сейчас я могу убить вас обоих, но не сделаю этого, потому что хочу, чтобы вы стали свидетелями моего могущества!

— Когда коллеги выперли меня из научного института, — начал Ипполит, — потому что мои взгляды их раздражали, я некоторое время работал санитаром в психушке. И за это время повидал там всяких больных. Так вот, Вера, я вам точно скажу, что этот человек страдает манией величия. Есть такой «синдром Наполеона»… Хотя что там Наполеон, поднимай выше — сам Господь Бог!..

— Молчи, несчастный старик! — крикнул рябой. — Ты не представляешь, что сейчас держишь в своих недостойных руках!

Он вытащил из кармана полотняный мешочек, шагнул ближе к Вере и Ипполиту, развязал завязки и, задержав дыхание, вытряхнул на ладонь немного сухой измельченной травы.

— Не делай этого! — воскликнул Ипполит, но человек с лицом, похожим на античную маску, бросил щепотку травы ему в лицо.

А потом — Вере. Она закашлялась, стало трудно дышать… Потом случилось что-то и вовсе не понятное. Она осела на пол, попыталась подняться, но не смогла и пальцем пошевелить. Скосив глаза на Ипполита, увидела, что он полулежит на полу, прислонившись спиной к постаменту одного из аюмских барельефов, как и она, не в силах двигаться.

— Больше вы мне не помешаете! — воскликнул человек с лицом, похожим на маску. — Теперь вы можете только смотреть, смотреть на мое преображение!

С этими словами он разложил на полу перед барельефом с копией Изумрудной скрижали три старинные гравюры и перевод Ипполита, между ними положил помпейский амулет. Достав мелок, начертил на полу пентаграмму — перевернутую пятиконечную звезду, и мраморная плита и все бумаги оказались внутри нее. Затем достал откуда-то бронзовый подсвечник с черной свечой, поставил его в центре пентаграммы рядом с амулетом, поджег фитиль и начал нараспев читать текст, переведенный Ипполитом.

Странные, загадочные слова древней скрижали приобрели какой-то удивительный смысл, голос человека звучал все громче, он уже заполнил собой весь просторный зал.

Не прекращая чтения, человек сыпанул на огонек свечи щепотку травы из полотняного мешочка. Пламя позеленело, и воздух над пентаграммой странно задрожал и заструился, как это бывает в жаркий летний день.

Потоки воздуха начали менять цвет, они становились то зеленоватыми, то розовыми, то бледно-лиловыми, и отсветы этого удивительного сияния, падая на лицо человека, окрашивали его в те же фантастические цвета, отчего оно стало еще больше похоже на театральную маску, на старую маску, поврежденную безжалостным временем.

Вера не могла отвести взгляд от удивительного зрелища, но вдруг услышала приближающиеся сбоку шаги. Голову повернуть не удалось, и она скосила глаза. И увидела, что в зал вошел Кирилл Светлицкий. Остановился, в изумлении глядя на человека, стоящего в центре пентаграммы перед горящей свечой и проводящего какой-то странный ритуал.

— Стоять! Руки за голову! — крикнул Кирилл, подняв пистолет. Но человек не обратил на него внимания, он продолжал нараспев произносить заклинания. — Руки за голову, я сказал! — повторил Кирилл, но пистолет вдруг выпал из его пальцев, а рука повисла как плеть.

— Хацем борес могер! — воскликнул странный человек, высоко подняв руки. — Тьма порождает свет! Хацем борес могер!

В то же мгновение с ним начала происходить какая-то удивительная метаморфоза. Его тело удлинилось, заколебалось, как горячий воздух, и начало таять. Вот оно превратилось в извивающуюся струйку разноцветного дыма… и тут же исчезло, погасло, осыпавшись на пол в центре пентаграммы горсткой серебристого пепла.