Хранитель кладов

— Изменится! — выкатил глаза Вагнер. — Еще как изменится. Он это кольцо никому с пальца снимать не дает, сражается за него, словно за жизнь. Дочь было тоже хотела его забрать, вещь — то все — таки дорогая, старинная, так он ей чуть ухо не отгрыз! Я предложил ей свою помощь, разумеется, но она махнула рукой, сказала, что пусть уж оно останется при нем.

— Какая щедрость! — рассмеялся Шлюндт. — Впрочем, у него состояние тогда в районе миллиарда было, не так ли? С такого куша чего не пошиковать.

Новое дело. Мне только с безумцем драки не хватало! И потом — что именно я готов предложить Карлу Августовичу за подобную услугу? Что он имеет в виду?

— Одно дело субтильная барышня, другое — мой юный друг. — Антиквар похлопал меня по плечу. — Спортсмен, здоровяк. Ему так просто ухо не откусишь.

— А если жена или дочь вернутся? — обеспокоенно спросил у него врач. — Вернутся и увидят, что перстня нет. Ведь скандал случится! Возможно — иск в суд! Суда, положим, я не боюсь, но вот удар по репутации клиники совершенно недопустим. Я слишком долго ее зарабатывал. Нет, нет, и не просите. Это положительно невозможно.

— Петр Францевич, никто не собирается забирать перстень себе, — вступил я в разговор. — Мне надо на него просто посмотреть, может, подержать в руках. И не более того.

Ну вообще — то я предпочел бы его положить в ячейку, к тем остальным предметам, но если нет — так нет. Все равно для меня главным является то, что обитает в перстне. Кстати, сдается мне, что именно из — за него бывшего бизнесмена так крючит, он не смог вынести тяжкое наследие прошлого, слабоват оказался, сломался.

— Петр, дело не в корысти, — мягко пояснил Шлюндт. — Мальчик пишет кандидатскую на тему «Ювелирное искусство средних веков», в данный момент набирает практический материал, а с ним беда. В нашей стране не так много украшений тех времен, а у этого бедолаги на пальце перстенек кого — то из мастеров той поры. Ну посмотрит он его, потрогает, сфотографирует, — и только.

— Все равно — нет, — твердо заявил врач. — Поймите, помимо репутационных аспектов есть и моральные. Да, Михаил Георгиевич ничего не осознает, но сути дела это не меняет. Этот человек — мой пациент, я не вправе поступать с ним подобным образом. К тому же это небезопасно, поверьте! К помощи же санитаров я прибегать в данном случае не могу, это неминуемо приведет к огласке случившегося. Так что — извините, господа!

— Петр Францевич, помнишь одну вещицу, которую ты так желал у меня приобрести пару месяцев назад? — веско произнес Шлюндт. — Я тебе тогда еще отказал? Теперь ситуация изменилась, и у тебя есть шанс стать ее обладателем.

Замолчал Вагнер, задумался.

— Карл Августович, на пару слов, — обратился я к антиквару, тот понятливо кивнул, и мы отошли в сторонку.

— Он согласится, — шепотом сообщил мне Шлюндт. — Сейчас поразмышляет и согласится.

— Думаю, что да, — признал его правоту я. — Но что — то мне подсказывает, что простым поиском клада моя благодарность за помощь тут не ограничится.

— Валерий, Валерий, — укоризненно произнес Карл Августович. — Зачем все сразу переводить в плоскость «ты мне — я тебе»?

— Потому что меня с детства приучили к тому, что любая сторонняя помощь чего — то стоит, — парировал я. — К тому же вы сами сказали, что оговоренную часть сделки выполнили, перстень отыскали. А все остальное — дополнительные услуги, которые, естественно, чего — то да стоят.

— Формально ты прав. — Шлюндт достал из кармана забавную круглую коробочку, открыл ее, и засунул в рот зеленую круглую таблетку. — Не желаешь? Мятные пастилки, в жару очень хороши, притупляют жажду.

— Нет, — отказался я. — Итак?

— Ну если ты настаиваешь… — Старик наморщил лоб, как бы решая, что именно попросить. — Скажем так — ты даешь мне слово, что один раз по моей просьбе изменишь свое решение по какому — либо вопросу.

Не скажу, что ждал такого, но все равно не удивлен. Вернее — я был уверен, что подобное условие раньше или позже прозвучит, но думал, что все же позже, чем раньше. Но нет, не стал господин Шлюндт тянуть, и использовал первый же подходящий случай. Впрочем, данный вариант все же чуть мягче и лояльней того, что я предвидел услышать.

Хотя это ничего не меняет, разумеется.

Я подошел к окошку в двери, глянул на человека, находящегося за ней, задержал взгляд на перстне, поблескивающем на его пальце, повернулся к антиквару и твердо заявил:

— Нет.

— В смысле? — на этот раз антиквар на самом деле удивился, никакого наигрыша тут в помине не имелось. Он на самом деле был уверен в том, что я отвечу согласием, потому отказ его обескуражил. Ну, может, и не обескуражил, может, я себе льщу, но в любом случае подобного он явно не ожидал.