Хранитель ключа

Они дрались не до смерти, а как два азартных игрока, которые сходились раньше и встретятся опять. Играли в странную игру, пытаясь перебить ставки друг друга.

Осень секла дождем, зима вплетала в тугие нити воды зигзаги снежинок. Медь и золото листвы падали на землю, и тут же на них ложилось серебро снега.

Но к утру безмолвное поле боя осталось за зимой. Осень утекала к югу, а ночь — на запад.

Город просыпался, и теперь дворники, проклиная день, когда они выбрали себе эту профессию, мели улицы и колодцы дворов.

Аристархов проснулся без четверти шесть. В сером утреннем свете посмотрел время, на несколько оборотов подзавел хронометр, спрятал его в карман и приготовился спать дальше. Но сон уже не шел. Поворочался с полчаса с боку на бок, долго слушал шелест дворничих метел. Затем понял, что уже не уснуть. Поднялся на ноги.

В другом углу комнаты мирно посапывал Клим.

Евгений прошелся по комнате, стараясь не скрипеть половицами. Это ему почти удалось, но в конце пути предательски скрипнула дверь. Аристархов обернулся, ожидая увидеть проснувшегося Клима. Но тот спал как младенец. Требовалось нечто более существенное, чтобы прервать его сон.

По лестнице спустился в обеденный зал… И обнаружил там сидящего за столом Геллера.

Он не то проснулся раньше Евгения, не то не ложился вовсе. Во всяком случае, Аристархов не слышал, как Рихард выходил из своего номера.

В чашке Рихарда, поверх кофе лежал легкий дымок, рядом стояла полная пепельница. В его тонких пальцах крутилась, словно жезл тамбурмажора, очередная папироска.

Вошедшему Евгению кивнул:

— Присаживайся. — и тут же крикнул половому. — Еще одну чашку кофе. Быстро!

Вместо благодарности, Евгений зевнул.

Рихард с ужасным хрустом сложил газету, но совсем не по тем сгибам, кои газета получила в типографии. Новость, которая так волновала Рихарда, была хоть и важной, но оказалась на второй полосе:

— Ну вот читай… Германец сдался. Конец войне. Теперь мы не при делах… Как бы то ни было, союзники справились сами.

На газету Евегений посмотрел на газету одним глазом, кивнул.

— Нет, ну ты слышишь! Окончилась война! На которой мы кровь проливали!

— Рихард, — снова зевнул Евгений. — Я что-то не помню, чтоб ты в германскую был ранен. Так понимаю, то, что ты при бритье резался, или там с коня упал, нос разбил — это не считается?..

— Я образно говорю. Но ты-то ведь проливал! Был ранен?

— Ну и что с того? Я и на японской был ранен. Опять же — японская тоже окончилась…

— Ну все же ты должен как-то прореагировать!

— Не подскажешь, как именно?..

В ответ Рихард отмахнулся: да ну тебя.

Почти тут же к столу спустился Клим. Рихард кивнул ему в знак приветствия. Евгений не сделал и того.

Пролистав одну газету, Геллер принялся за следующую. В ней ему не понравилось даже название:

— Нет, вы только послушайте! Детский сатирический еженедельник: "Вилы в бок". Они вообще представляют как это — вилы в бок? Это же совсем не смешно и очень больно. А часто и смертельно. Еще бы назвали журнал "Ломом по спине"!

Еженедельник пролистнул быстро, так ни разу и не улыбнувшись, после него открыл бульварные листки. Начал читать их, с конца, с рубрик знакомств:

— Вот, к примеру некая мамзель пишет:

"…Так как я осторожна и даже немного совестлива, я не принЕмаю ничего не взвесив заранИе все «за» и «против». Я не ожидаю многоВо от жизни."

Рихард читал, выделяя интонацией каждую ошибку.

— …Как говориться: комментарии излишни. Безусловно: если пишешь «многого» через «В», то чего хорошего можно ожидать от жизни?.. — листнул страницу, вчитался в следующее объявление. — А вот это вам, Клим, наверное, будет интересно.

Рихард подал газету, так, что углом оказалось выделено рекламное объявление. Оно, кроме текста включало две фотографии вождя мирового пролетариата: имелась классическая фотография Ульянова с подписью «до» и другая, с подписью «после». На второй он же был законспирирован — а именно позировал в парике. Под фотографиями имелась подпись: "Даже большевики пользуются нашими товарами! Патентованное средство от облысения!!!"

— Да ну вас! — обиделся Клим.

Вот по лестнице дробно застучали сапожки Ольги. За ней степенно ступал Геддо.

— Чем занимаетесь? — спросила девушка, присаживаясь за стол.

— Да вот, с Евгением новости обсуждаем. — ответил Рихард, хотя Аристархов и молчал.

— А что, есть что обсудить?

— Война закончилась. Германская…

— Хм… А я как-то забыл о ней… — пробормотал Геддо.

Но Ольга всплеснула руками:

— Как закончилась?

— А как войны оканчиваются. Капитуляцией… А вы, верно, хотели в ней принять участие? — съехидничал Евгений.

— …Сейчас накроют столы, сядут за них. — продолжал Рихард. — Начнут мир делить, нарезать глобус кусочками совсем как арбуз. А мы не получим ни шиша! Из-за этого мира народам и Брестского мира! И все из-за большевиков!

— Тише! — попросил Геддо.

Клим сидел, потупив взгляд, но ответ из себя выдавил: