Хранитель ключа

Хотя…

— Стойте, не тарахтите… Может, он скажет, чего нам с туманом делать.

— С каким туманом? — оживился Геддо.

-//-

В прошлом году, богатом на революции, в аккурат после Ивана Купала возле деревни появился туман. Обнаружился он на заре, и никто тогда особого значения этому мареву не придал. В самом деле: если вглядываться в каждый встречный туман — наверняка проморгаешь нечто важное.

Но вот что странно: важным оказался именно туман.

Он не рассеялся к полудню, пережил весь день… Да что там — целый год кружил вокруг деревни.

Но с иной стороны — марево это не медведь, не стая волков.

Туман-то что, его можно обойти, даже, если попадешь в него, наскочишь по неосторожности — убежишь…

А вот, положим, кто нездешний заплутает, попадет в эту дымку, выйдет к деревне, обессиливший, будто черти на нем год катались. А вот, скажем, попадет в него корова — тварь глупая, бессловесная, так пиши — пропало. Если живой ее найдешь, то молока уже не будет. Да и мяса, скорей всего, тоже.

Но если зазеваешься, то найдешь от своей коровы рога и копыта. А меж ними — мешок с костями. Все туман высосет…

Конечно, с мгой пытались бороться: рубили его шашками, ходили на него же с более традиционными рогатинами. Даже два раза стреляли дробью и пулями. Ничего не помогало.

Думали — зимой туманов не бывает. И действительно — всю зиму он не тревожил крестьян. Да вот только как началась весна: снова здравствуйте.

Пройдет по роще — в ней наступит осень. Завернет в поле — и рожь взойдет по три колоска на квадратный аршин.

Ну а с погостом и вовсе получается нехорошо…

Кладбище здесь находилось совершенно рядом с деревней. Да что там — оно почти находилось прямо в деревне: дома охватывали две стороны жальника полностью, и одну — до половины. Достаточно было выйти из иного двора — пересечь улицу и оказаться среди могил, среди крестов.

В деревне был обычай: чем более покойного уважали, тем ближе его подносили к кладбищу. Гроб с голытьбой подзаборной грузили на дроги или сани чуть не сразу за двором. Преставившихся хозяек доносили до угла — как раз до места, где обычно бабки собирались посудачить. Но иного человека мужики несли от порога дома до самой могилы через всю деревню.

Однако, случалось, что человека и уважали, и жил он тут же — рядом с кладбищем. Тогда несли его на жальник дорогой кружной, через соседние улицы, словно иную диковинку.

Да вот только когда появился туман, похороны с выносом тела на кладбище сошли на нет. Не то чтоб в деревне никто не умирал. Отнюдь нет.

Просто после похорон туман заползал на могилы. Утром родственники находили цветы, положенные к кресту вялыми, сам крест — покосившимся, а то и вовсе вывернутым. И земля могильного холма оказывалась осевшей… А уж что под ней творилось — никто и не предполагал. А после таких похорон туман становился злей, гуще, быстрее.

Потому людей дорогих хоронили, разумеется, до поры до времени, не на кладбище, а в углу огородов.

На случай, чтоб туман не разозлился, не стал искать покойных в деревне, голытьбу все же относили на погост…

-//-

— …И вы желаете, чтоб я сей туман изничтожил? — спросил Геддо.

Бабки бодро закивали головами и закудахтали:

— Ну да! А то! Поможи, добрый человек — век бога молить за тебя будем! Да и можна не изничтожать его вовсе! Прогони — и хватит! Пусть с другого села питается! Тут всего ничего до него — пятнадцать верст! А то что! Мы с мгой исстрадались — пущай и они помучаются! А то ведь…

— Простите, что перебиваю… — вмешался Геддо. — А кроме молитв, какие активы мы получим?.. Иными словами: вы платить будете? И сколько?

Бабью трескотню как ножом срезало.

— Ну что же, значит, поговорим серьезно. Как деловые люди.

-//-

К удивлению Ольги, с крестьянками удалось столковаться. Много денег бабы честно не обещали. Зато обещали расплатиться натуральными продуктами: мясом и колбасой, сыром, ситным хлебом, хоть дровами да сеном.

Потому, после обеда, поданного в качестве аванса, Геддо засобирался: из своей сумки извлекал какие-то пакеты, флаконы, раскладывал их по карманам жилета. Затем долго стоял, что-то шептал, проверяя на месте ли то или иное снадобье, легко ли оно выходит, не прохудился ли где карман.

Было видно, что для волшебника жилет — это не форма одежды. Это уйма карманов, нашитых на тряпицу с пуговицами.

Затем Геддо взял свой посох, осмотрел его — не появилась ли где трещинка, не завелся ли шашель. Делал это так тщательно, что хозяйка их принимавшая, засомневалась в намерении колдуна идти на туман.

И сердобольно решила помочь.

— Вы бы не ходили сейчас. Утром и вечером туман-то самую силу имеет. Тем паче осенью… Мы вам хату пустую под ночевку найдем, а завтра днем идите уже…

Но Геддо покачал головой и поднялся с лавки. Ольга встала тоже, однако старик покачал головой:

— Я сам схожу, посмотрю на него. Наверное, издалека… Бой принимать не стану, потому как еще не знаю, с чем борюсь.

— Может я смогу быть полезна?

— Не сможешь… А мне придется думать и за тебя и за себя.

Ольга пожала плечами, но спорить не стала. В своем деле она тоже не любила дилетантов, крутящихся под ногами.