Хранитель лабиринта и пленница белой комнаты

– Да и кот с тобой. Где, подрать тебя, маяки?! – гаркнул Рене.

– Ищите в центре города. Если где они еще и держатся, то только там. На метро доедете за двадцать минут, – прокричал Патрицио сквозь ливень.

Он повернулся к нам спиной и зашагал прочь, не обращая внимания на потоки воды. Что-что, а стиль он держать умел. Вот только в Городке, где мы находились, не было метро.

– Парень, если ты ждешь, что перекупщик тайн повернется и помашет тебе ручкой на прощание, то спешу тебя разочаровать: не повернется и не помашет. Он спешит уйти своей дорогой, нам надо спешить уйти нашей. Далеко нам еще? – спросил Рене.

– Нет. Мы дойдем за десять минут, – ответил Алексей Георгиевич.

Из всех нас он единственный оказался легко одет: в одном пиджаке, без шапки и плаща. Его одежда уже промокла насквозь под ледяным дождем. Даже я чувствовал легкий озноб, а начальник службы безопасности Лаборатории даже не дрожал. Сейчас я восхищался его стойкостью. Даже жалко, что я не увидел эту стойкость в те времена, когда работал с Алексеем Георгиевичем в одном здании.

– Показывай дорогу. Чего ждешь? – командовал Рене.

– Я знаю, что должен показать вам дорогу, и я покажу ее. Однако на улице творится непонятно что, поэтому мне нужен мой пистолет, чтобы защититься от потусторонних тварей, – заявил Алексей Георгиевич.

– А может, тебе еще ботиночки почистить! – крикнул убийца.

Только их споров сейчас нам не хватало. Чтобы развести их, я сказал:

– Я отдам ему свой пистолет, Рене. Он как раз против потусторонних тварей. И нам нужен человек, умеющий из него стрелять.

Рене покачал головой, а потом махнул рукой. Он бы предпочел, чтобы я вообще не отдавал старику оружия, но смирился с изяществом моего решения, поэтому не стал в него вмешиваться. Я протянул пистолет Алексею Георгиевичу, поспешившему взять оружие и убрать его в кобуру.

– Я недооценил тебя, Мечтатель, – произнес Алексей Георгиевич.

Этим именем он хотел подцепить мое самолюбие. Легкая издевка, не оставляющая мне права называться достойным или считаться сильным. Начальник службы безопасности не мог принять мысль, что помогает мне. Возможно, он даже считал, что это мы сейчас помогаем ему, просто ему приходится смиряться перед агрессией Рене и его воинов.

Я ничего не ответил, мы просто молча продолжили дорогу. Когда мы уже подходили к дому Максима, начальник службы безопасности сократил между нами дистанцию и сказал:

– Я знаю, что ты вскрыл замок запретных этажей. Я считал это губительной простотой и юношеским любопытством. Теперь я вижу, на кого ты работаешь. Кем бы они ни были – экстремисты или иностранцы, – я, как начальник службы безопасности, должен знать: ты предал нас и связался с этой компанией до того, как я тебя взял в Лабораторию, или после?

– Я никого не предавал. Ни до, ни после, – ответил я.

– Ну-ну, – произнес Алексей Георгиевич.

Я соврал. Я не знал, предал ли я своих коллег, свой город или нет. По моей вине Древнее божество вырвалось на Поверхность и отделило своим телом город от Неба. Теперь я шел исправить свою ошибку перед городом и самим собой. Но не перед Лабораторией, своими коллегами или своей страной. Поэтому я не знал, могу ли я считать свои поступки предательством.

Но вот они, Алексей Георгиевич, Максим и прочие, все для себя решили: я предатель, и нет мне права на прощение.

ГЛАВА 3. БЛУДНЫЙ СЫН

Алексей Георгиевич набрал на домофоне многоэтажного дома номер квартиры Максима. Пошли долгие гудки. Возможно, Максим не слышал их из-за грозы или глубокого сна. Но я склонялся к тому, что хозяин давно не хотел никого видеть у себя в гостях и уже забыл, как звучит домофон. Наконец из громкоговорителя донесся недовольный голос:

– Кто?

– Привет, Максим! Это Алексей!

– Почему без звонка и так поздно?

– Твоя дочь сбежала.

Вместо ответа раздался гудок открытой двери. Алексей Георгиевич попросил нас подождать внизу, но я отказался. Тогда начальник службы безопасности попросил остаться в подъезде хотя бы меня, чтобы не раздражать Максима моим появлением. Я не забыл, как постаревший ученый выстрелил мне в спину, и понимал, что он будет не рад моему возвращению. Однако мы могли вести переговоры с позиции силы, поэтому я не собирался отказывать себе в удовольствие показать, что все еще жив. Мы поднялись наверх впятером – двоих братьев Рене оставил внизу для обзора улицы.

Максим открыл замки, но не двери. Он ждал нас где-то посередине коридора, одетый в джинсы, рубашку и порванные тапочки. Его трясло. В руках он держал пистолет. Как только мы открыли дверь и вошли в его квартиру, Максим завопил:

– Как?! Как ты мог это допустить?! Ты совсем на старости мозгами думать разучился?! Что там у тебя творится?!

– На Лабораторию ночью напали. Говорят, что это твои знакомые – язычники, – спокойно ответил Алексей Георгиевич.

– Я не про это спрашиваю! Где Ведьма?!