Хранитель лаванды

Другим приходилось томиться в ожидании, пока их вызовут на задание, неделями, а то и месяцами. Лизетте позвонили в тот же вечер – ей следует явиться в новую штаб-квартиру на Уимпол-стрит, а на следующую ночь вылететь.

У Лизетты перехватило дыхание. Подумать только, ее вызвали так скоро, практически не дав времени порадоваться новой квартире! Но едва первое потрясение улеглось, девушка даже обрадовалась. Собирать ей было нечего. Всю одежду, даже наручные часики, предстояло оставить на Уимпол-стрит. Все остальное уже было готово и ждало ее в маленьком французском портпледе, что хранился в большой комнате цокольного этажа по тому же адресу. В комнате было множество шкафчиков, по числу агентов – и каждый достаточного размера, чтобы вместить специально подобранные вещи, которые агент подготовил к отбытию.

Прибыв на Уимпол-стрит, Лизетта отыскала свой шкафчик – выведенный на нем мелом номер вместо имени позволял ей сохранить анонимность – и забрала свои вещи. Ее била нервная дрожь, однако она была уже совершенно другой женщиной, чем та, что пришла на первую встречу с Джепсоном. Она вновь стала Лизеттой Форестье, агентурное имя Анжелина, агентурная кличка Жаворонок – и дрожь, что никак не хотела униматься, была дрожью возбуждения, а не страха.

Восемь недель тренировки на специального агента – не такой уж большой срок, но Лизетта знала, что физически стала гораздо крепче и научилась справляться с болью. Психологически и духовно она тоже стала сильнее, особенно после специальных испытаний, которые ее заставили пройти на курсах. Она научилась сохранять хладнокровие в самых страшных и пугающих ситуациях, успокаиваться и ясно мыслить даже тогда, когда все кругом было специально устроено так, чтобы отвлекать. Она научилась не терять головы, когда ей вопили в лицо. Научилась не выказывать страха, если ей угрожали.

Так что, наконец вылетая на «Галифаксе», Лизетта испытывала скорее облегчение, чем страх. Пилот попросил ее перед тем, как надеть парашют, вынуть все из карманов.

– Зачем? – изумилась девушка, послушно вывернув карманы.

– Приказ, мисс. Надо убедиться, что вы случайно не прихватили из дома ничего такого, что могло бы вас выдать. Даже конфетный фантик способен загубить вашу легенду… И о чем они только думают, посылая такую роскошную штучку, как вы, в самое пекло?

Лизетта усмехнулась.

– Берегитесь, лейтенант. Меня учили убивать голыми руками.

– Охотно верю, – хмыкнул он.

«Если бы ты только знал!» – подумала она про себя.

– Похоже, вы оказались хорошей ученицей. Уже бывали во Франции?

– Я там родилась.

– Обычно мы не сбрасываем парашютистов так далеко на юг, но вы, видать, случай особый. – Пилот подмигнул. – Ладно, пристегивайтесь.

Время пролетело в мгновение ока, и вскоре Лизетта уже неслась в свободном падении над землей, где она родилась. Было упоительно, но очень опасно, тем более что луна светила вовсю. Лизетта отсчитала положенное число секунд и дернула за кольцо. Купол парашюта раскрылся, Лизетта услышала свист струящегося над головой шелка, почувствовала привычный сильный рывок, безжалостно выдернувший ее из падения навстречу земле, а затем – вольное парение. Недолгое – через несколько секунд Лизетта уже катилась по земле, на практике применяя навыки безопасного приземления.

Запах поля и окрестных садов этой прохладной ноябрьской ночью мгновенно перенес ее в Лилль, в то время, когда ей было всего три года. И хотя сейчас вокруг раскинулась совсем не та Франция, которую Лизетта когда-то покинула, так легко было обмануть себя, поверить: все-таки та.

– Как дела, хорошо? – прошептал кто-то по-французски, поднимая девушку на ноги.

С губ у нее сама собой сорвалась строчка из стихотворения Бодлера, что вертелась в голове во время полета.

– Дыханье ветра, – произнесла Лизетта на родном языке.

– С крыл безумья, – отозвался незнакомец, поднимая взгляд на шум промчавшегося над головой самолета.

– Анжелина, – представилась она, проворно собирая парашют.

– Добро пожаловать в Прованс.

Девушка улыбнулась во мгле.

– Как вас зовут?

– Фрелон. – Шершень . – Простите за агентурную кличку. Фосиль настаивает.

Фосиль . Серп. О нем велись разговоры в штаб-квартире: он будет ее passeur – провожатым с юга на север. Однако сперва надо связаться с руководителем подполья по кличке Роже – он пользовался безупречной репутацией в Южной Франции. А потом вступить в контакт с «врачами», крупнейшей подпольной сетью во всей Франции. Эта сеть базировалась вокруг Парижа. Контактный человек носил агентурное имя Просперо. Несколько месяцев назад Лизетта путалась во всех этих прозвищах. Теперь они осели у нее в голове.

– Мне надо встретиться с Роже.

– В следующей деревне.

– Вы его знаете?

– Прекрасно знаю, – заверил Фрелон, помогая отстегнуть парашют.

– А Фосиля? – поинтересовалась она, выбираясь из комбинезона и скидывая с ног тяжелые башмаки. Странно, должно быть, со стороны смотрится – только что спрыгнула с неба, а уже одета в шерстяное пальто и кожаные лодочки.

Фрелон потянул ее глубже в тень.

– С ним вы тоже увидитесь.

Девушка посмотрела наверх. Вдали раздавалось тихое гудение «Галифакса» из сто шестьдесят первой эскадрильи, уже взявшего обратный курс на взлетное поле в Темпсфорде. Последняя связующая ниточка с Англией.

– Надо спешить, mademoiselle , – поторопил ее провожатый.

Лизетта и сама не заметила, что застыла на месте. Она напомнила себе, что снова стала француженкой – и должна думать и действовать по-французски. Это она умела. Она не оплошает.

–  Allez, monseieur . Иду за вами.

Отыскали подходящее место, чтобы закопать парашют и ботинки. Удостоверившись, что никаких следов ее приземления не осталось, девушка зашагала вслед за своим спутником вверх по склону холма. Минут через пятнадцать они вышли на окраину деревни.

– Это Сеньон, – тихонько произнес Фрелон. – Сегодня несколько часов поспите в доме мадам Паскаль. Ее мужа убили немцы два года назад. Она сочувствует маки и помогает нам всем, чем только может.

Лизетта кивнула.

– А вы?

– За меня не переживайте. Заберу вас перед рассветом.

Луна снова вынырнула из-за туч. С деревенской площади доносились веселые голоса.

– Площадь обойдем стороной, – сказал Фрелон. – Сегодня день рождения одной из самых старых местных жительниц. На праздник приглашены все.

Он бросил взгляд на часы.

– Чего мы ждем?

– Ровно в половину десятого начнут петь. Еще минута-другая.

И почти в ту же секунду грянул удалой хор.

– Пора. – Фрелон схватил ее за руку.

– Откуда вы знаете, что это безопасно?

– Никто в деревне не посмеет пропустить праздник мадам Бернар. Мадам Паскаль притворилась, что у нее болит голова.

В конце переулка Лизетта заметила нескольких селян. Фрелон отворил боковую калитку и протолкнул девушку во двор.

– Скорей, – прошептал он и показал на дверь черного хода, где маячил чей-то силуэт. – Мадам Паскаль.

Лизетту провели в гостиную, освещенную одной свечой.

– Спасибо, – поблагодарила девушка хозяйку дома. – Я очень признательна. Вы так рискуете.

Она сама удивилась, как сжалось у нее сердце, когда хрупкая пожилая женщина пожала плечами – до боли знакомым движением.

– А что еще нам остается? – негромко ответила мадам Паскаль.

– Я вернусь в пять, Анжелина, – сказал Фрелон.

– Буду ждать.

В полумраке блеснула белозубая улыбка. Да они с ним примерно одного возраста, вдруг поняла Лизетта.

Дверь затворилась. Девушка повернулась к хозяйке дома, стоявшей возле длинного стола из вишневого дерева. На печке тихонько булькал котелок с какой-то стряпней. Пол в комнате был сложен из неровных красных плиток, истершихся за долгие годы.

– Спасибо, – повторила Лизетта. – У вас есть дети?

Мадам Паскаль кивнула.

– Старший убит в бою. Младший угнан на работы в Германию. Вот уже восемь месяцев как. Надеемся, он вернется живым и здоровым.

Ненавистные принудительные работы, le Service du travaille obligatoire , введенные в начале года, пришли на смену прежней якобы добровольной службе. Каждую неделю в Германию угоняли сотни французов, вынужденных трудиться на благо рейха. Выбора у них не было.

– У нас есть дочь, – продолжила мадам Паскаль. – Она живет в Марселе. Ее мужа тоже угнали в Германию. Теперь растит нашу внучку одна. Я все уговариваю их приехать домой… Позволите вам что-нибудь предложить? Вы голодны?

– Спасибо, я не хочу есть, но если у вас найдется кофе, с удовольствием выпью с вами чашечку.

Лизетта помнила, что население Франции живет на скудном пайке.

– Садитесь, пожалуйста, – пригласила хозяйка. – Несколько дней назад я испекла кекс. Уверена, вы сумеете проглотить кусочек.

Она захлопотала вокруг – приготовила кофе, отрезала фруктового кекса.

Было так приятно снова слышать французскую речь, пусть и с прованским акцентом!

– А подпольная работа, которой вы занимаетесь… Не боитесь, что вас разоблачат?

Мадам Паскаль фыркнула.

– Ну, расстреляют. – Она устало улыбнулась. – Я очень осторожна. И вы, не сомневаюсь, тоже будете осторожны, поэтому мы все доживем до завтра и продолжим сражаться. А его друг лучший во всей округе, – добавила она, кивнув на дверь. – Да. Я-то сама его не видела. Но он и впрямь хорош. Доставит вас, куда бы вам ни понадобилось попасть.

Мадам Паскаль поставила на стол чашечку с черной жидкостью, запахом и близко не напоминающей кофе.

– Слушайтесь его. И никому ничего не рассказывайте, мадемуазель Анжелина. Тогда вам никто ничего плохого не сделает.

Напиток, горячий и крепкий, поможет ей сохранить бодрость… Лизетта благодарно прихлебывала, грея пальцы о чашку. На вкус, правда, оказалось гадость гадостью.

Мадам Паскаль печально улыбнулась.

– Простите, у нас на юге больше нет настоящего кофе. Приходится жарить ячмень.

– Очень приятно, – солгала Лизетта.

– Иногда нам удается выменять кофе за кролика или курицу-другую, если заедет кто из Марселя, но, очевидно, даже дальше к югу кофе уже не осталось. Во сне мне иногда снится его вкус.

– Пайки скудные, – согласилась Лизетта.

– Немцы гребут все. Да и наша milice не лучше. Но дух наш им не ослабить, верно?

Лизетта приподняла чашку.

– Santé!

Несколько минут они пили молча, в уютной тишине.

– В соседней комнате стоит старая софа, – сказала мадам Паскаль. – Я постелила вам одеяло – и простите, что не зажигаю свет. Если что-то случится, из комнаты есть еще один выход – маленький потайной люк за софой. Выведет вас в амбар. Не выходите оттуда через дверь – поднимитесь по лестнице на чердак и вылезайте по крыше. Направо начнутся поля. Фрелон вас отыщет.

– Надеюсь, не понадобится.

– Лучше быть готовыми ко всему. Приказ Фосиля. Милиция может нагрянуть в любое время. С них станется застать нас врасплох в разгар праздника мадам Бернар.

– Мне очень жаль, что вы его из-за меня пропустили.

– Мне это только в радость, mademoiselle . Я ведь француженка. Мой долг – делать все, что я могу, пусть даже самую мелочь. – И она негромко добавила, сжав руку в кулак: – France libre!