Хранитель Мечей. Война мага. Том 4. Конец игры. Часть 2

Умираем, Рыся? Наверное. Но это уже неважно. Я повторял это много раз, терпя очередное поражение – «неважно, неважно, неважно»; как заклинание, чтобы защититься от горького, непереносимого стыда. Даже не столько вслух, не столько именно этим словом – сколько старался убедить себя «логикой» и рассуждениями. И вот оказался у последней черты, когда уже и доказывать нечего.

Кто-то дергает, мол, встань и иди. Куда, зачем, для чего? Западная Тьма вырвалась на свободу. Даже прикончив Салладорца и отобрав Аркинский Ключ, я ничего не достигну. Не силами простого человека ставить преграды такой мощи…

…Нет, это не я говорю. Это я всё слушаю. А за меня лепечет какая-то растекающаяся зелёною слизью тварь.

…Драконы, Тёмные и твари Салладорца сплелись в один жуткий клубок. Магия против когтей, заклятья против пламени. Призраки схватились с наделёнными плотью. Там трещала и рвалась сама реальность Эвиала – враги не разменивались на какие-то там молнии и огнешары.

«Папа, – виновато произносит Рысь. – Прости. Не смогла. Очень… больно. Не пошевелиться».

Откуда-то возникает картина – Клара и воительница Райна, вдвоём на чёрном драконе, так напоминающем Сфайрата, несутся среди облаков дыма над знакомой опрокинутой пирамидой, до сих пор охваченной пожарами; а навстречу им – колоссальная, от земли до неба, фигура, раскинувшая руки, в пылающих яростным светом белых одеждах, испачканных на боку чем-то красным, вроде крови.

Даже Клара не сдалась. А ты лежишь.

Слова-калеки, слова – смутные письмена. Нет смысла, нет цели, ничего нет.

Где то волшебство, что позволит мне встать?

Нет, не волшебство. Оно тут и вовсе ни при чём.

Из глубины памяти пробивается тёплый луч, картина, давно и тщательно отгоняемая: он, мама и отец высоко в окружающих Долину горах, на лугу возле тщательно выложенного водопада. Водопад сделала мама по просьбе мессира Архимага, Кэр это твёрдо запомнил. Грохочущий поток низвергается с вершины острой скалы, где воде, вообще говоря, взяться неоткуда. В каменной чаше у подножия водопада – круглые листья водяных лилий, мама придала им ещё и аромат, какой никогда не встретишь в природе.

Да, это был их последний день вместе. Отец уходил усмирять восстание Безумных Богов, мама… уходила тоже. Кэр не помнил, куда и зачем. Главное – что она оставляла его, не брала с собой. Бросала на тётку. Аглая была доброй, но всё равно – как может она заменить его маму?!

Грохочет водопад.

«…и вспененного демона ничем не усмирить!» – дочитывает мама вслух чьи-то стихи.

А его усмирили.

Что-то горячее пробивается по самому краю сознания и памяти – грохот водопада, блеск солнца среди круглых смарагдовых листьев, шершавость нагретого солнцем Долины камня.

Мама, отец! Я вас подвёл.

«Нет, Кэр, ты ещё не успел. Но уже очень, очень близок».

Вставай, ты, лежебока!

Это уже он сам себе.

Не то дракон, не то вепрь – странное тело, заключившее в себя сознание Кэра Лаэды, вздрагивает, поджимает лапы, подтягивает их под себя.

Кажется, что рвутся все жилы. Кажется, он успел прирасти к земле, чем бы она здесь ни оказалась; а вот Чёрная башня помогает, словно подталкивая в спину.

…Вертясь, ломая крылья, диким, безумным клубком из схватки выкатывается изумрудный дракон. Грудь вспорота, видно, как бьётся сердце, толчками выплескивая из раны дымящуюся кровь. Вайесс умирает, она поворачивает голову, в упор глядя на некроманта.

В глубине разорванной груди ползает целый сонм отвратительных ярко-зелёных змей.

«Добей!» – умоляет драконица.

Где-то далеко-далеко, на другом краю света, покрывается паутиной трещин Кристалл Магии, доверенный погибающей Вайесс.

Хрупкая драгоценность Эвиала на миг тускнеет, потом на мгновение вспыхивает нестерпимо-ярко, ночь в глубокой пещере сменяется летним полуднем – и, вместе с отлетающим вздохом умирающей Хранительницы, Кристалл взрывается.

Фесса-Разрушителя подбрасывает, он оказывается на ногах. Неведомая волшба ещё пригнетает к тёмному покрывалу, но тупой обречённости уже нет, заклятье перебито потоком чистой силы; Вайесс застыла бесформенной грудой обугленной плоти, некромант слышит неистовый рёв остальных драконов и видит, как бессильно падает, переломившись прямо в воздухе, бронзовая Менгли, задетая одним из клинков шестирукого.

Теперь некроманта почти швыряет на Салладорца. Когтистая лапа рвёт тянущиеся зеленые щупальца, эвиалец отшатывается, всё ещё что-то бормоча, – Фесс разбирает слова заклятья, но поток высвобожденной мощи в клочья рвёт ещё не составившиеся чары.

Но трое слуг Эвенгара напирают, и даже Тёмная Шестёрка не в силах им противостоять. Крылатая бестия бросается на Сиррина, заключая его в кокон собственных крыльев; пробивая кожу и кости, наружу высовываются сотни острейших шипов, но уже поздно, слишком поздно – крылья расходятся, а на месте одного из Шести – лишь слабо курящаяся кучка пепла.

Новая волна силы.

Фесс едва подавляет неистовое желание броситься врукопашную. Нет, он не имеет права. Они не должны умереть напрасно!