Хранитель Мечей. Война мага. Том 4. Конец игры. Часть 2

Он поклялся защищать Эвиал. От самых разных напастей. Неупокоенные – самое меньшее из терзающих его зол. Есть и другие. Сущность. Теперь же – ещё и Спаситель. Я знаю, я вижу – Он здесь, и с ним сейчас схватилась Клара Хюммель.

Покончить со всеми. Силы, рвущиеся властвовать и повелевать, недостойны существования. Только те, кто охраняет баланс. Кто до последнего старается не вмешиваться.

«Торопись, некромант. Долго нам не продержаться».

Голос Уккарона бездушно-спокоен. Призраки не задыхаются, язык у них не заплетается от ужаса, они не забывают слова.

Фесс одним движением оказывается внутри Чёрной башни, нимало не удивившись, что врата словно бы раздвинулись, пропуская его новое, чудовищное тело.

– Теперь ты готов, – говорит карлик Глефа, словно ждавший тут некроманта всё это время.

– Теперь я готов, – отзывается Фесс прежним, человеческим голосом.

– Разрушитель осознал свой долг?

– Да. Жизнь есть исток Смерти и Смерть – исток Жизни. Нет никакого «бесконечного круга», что так любят философы.

– Ты прав, – кивает поури. – Бесконечный круг – есть замкнутость. Ограниченность. Тюрьма, если вдуматься. Смерть – есть освобождение от жизни, точно так же, как и Жизнь – есть освобождение от смерти. И то, и другое – начало нового. Никогда не повторяющегося. И те, кто стремятся заключить великое движение в тот самый «круг», были, есть и останутся злейшими врагами Упорядоченного. Не правящих в нём богов или иных сил – но всего сущего, всего, что есть, что отделено от Хаоса, что борется против всеобщего распада.

– Прекрасные слова. А теперь уйди, не мешай мне.

– Всё, всё, уже всё, – ухмыляется поури. – Хотя куда мне уйти, если я – с самого начала часть тебя?

Коготь громадной лапы высекает искры, прочерчивая прямо в камне ровную дугу. Засечка, другая – некромант быстро наносит символы небесных созвездий.

Что делать, когда часть мира поражена неизлечимой гнилью?

Только одно – выжечь небесным пламенем. Вышвырнуть прочь из Эвиала.

Любой ценой.

Принцип меньшего зла всё-таки не всегда неверен.

Там, среди бесчисленных звёзд, оставшуюся грязь можно сбросить в их полыхающие костры.

И самому рухнуть вместе с ними.

«Папа!»

Чёрные врата с грохотом захлопываются. Рысь-Аэсоннэ, в человеческом облике, оборванная и окровавленная, с бессильно повисшей правой рукою, привстаёт на цыпочки, одним движением нежной ладошки задвигает тяжеленный засов.

– Сейчас примутся за нас, – поясняет она, едва удерживаясь на ногах. – Прости, папа, я не смогла помочь.

Громадный зверь согласно кивает уродливой башкой. Когти продолжают свою работу.

Аэсоннэ мгновение вглядывается в переплетение линий, перехватывает саблю левой рукою, указывает остриём:

– Здесь, папа. Полуночные созвездия соединены только с утренними. Но не со своей противоположностью, невидимыми днём.

Разрушитель кивает. Драконица, конечно, совершенно права.

– Это не я, – смущённо признаётся Рыся. – Память крови – великая вещь…

Ворота Чёрной башни вздрагивают – в них словно ударили тараном, петли окутываются облачком каменной пыли.

Громадная лапа крепче сжимает исчезающе-крохотный шестигранник. Кровь струится по чешуе, но засов и петли больше не дрожат.

«Скорее, некромант».

Не бойся, Уккарон. Я не подведу.

Ещё немного, ещё совсем немного…

«Кэр Лаэда! Мы готовы».

Это уже Чаргос. Старый дракон называет Разрушителя его собственным, стремительно уходящим в небытиё именем.

Я тоже готов, друг мой.

До конца. До самой смерти и даже дальше.

– Иди сюда, дочка.

– Папа… – Кажется, она плачет.

– Ты боишься?

– Нет, – всхлипывает. – Вернее… немножко. Просто потому, что не знаю…

– А это и не надо знать. – Чёрная лапища всё плотнее и плотнее сжимает заветный шестигранник.

…А великая завеса Западной Тьмы уже не ползёт, не течёт – мчится на восток всесокрушающей лавиной. Ещё немного – и Она докатится до прóклятого острова.

СЕЙЧАС, НЕКРОМАНТ!

Сам знаю, Сущность. Отойди в сторону, не лезь под руку.

ПОНЯЛА. УХОЖУ. НЕНАДОЛГО.

«Друзья мои. Теперь!»

Разрушитель зажмуривается. Огромная лапа осторожно опускает чёрный шестигранник в самую середину вычерченной паутины – на пересечение хорд, связавших звёзды и подзвёздный мир в единую сеть.

Ударим вместе, дочь.

«Да, папа!» – она перекинулась. Аэсоннэ очень, очень трудно удерживаться в облике драконицы, но она держится.

Прости, милая моя, я знаю, это больно, неимоверно больно.

Сейчас.

– Не так быстро, некромант!

Знакомый глумливый голос Салладорца.

Зелёные, волосяно-тонкие щупальца просовываются в мельчайшие щели, впиваются в засов и петли, напрягаются – и прежде, чем Разрушитель или Аэсоннэ успевают повернуться, створки ворот Чёрной башни с грохотом рушатся.