Хранитель понятий

– Шрамов, Сергей Шрамов. Открывайте, Дора.

– Я сейчас занята. Приходите завтра, – решила отомстить Дора за бесцельно потерянные часы в офисе этого господина.

На это господин Шрамов нашел волшебные слова к сердцу депутата и женщины:

– Я деньги принес.

И уже через несколько секунд Дора снова плавала в кресле, а гость стоял перед ней, не сняв уличную обувь.

По телеку продолжался рекламный блок. Какой-то пришибленный тип нюхал ароматизированый стиральный порошок и торчал, будто это клей «Мрмент».

– Сколько вы готовы вложить в правое дело? – стала надменней чем английская королева и конкретно спросила Дора Мартыновна. И нервно одно за другим заглотила последние печенины.

– Сначала я хочу кое-что растолковать, – многообещающе оскалился Шрам и оглянулся по сторонам. Он нарисовался в этой квартире впервые, но бубново ориентировался, что где, – Когда звонят в дверь и говорят «Ленгаз», ни в коем случае нельзя открывать дверь. Знаете почему?

– Почему? – растерялась мадам.

– Потому что это никакой не «Ленгаз». Это менты понятых ищут!

– Вы пришли сюда глупые анекдоты рассказывать? – еще несмело, еще надеясь на спонсорство, зашипела мадам.

– А теперь совершенно серьезно. Вы, Дора Мартыновна, в последние пару месяцев никаких странных закидонов за собой не фиксировали?

– Что значит этот тон? – вспухла в кресле депутатша.

– То есть головка не бо-бо? Глюковые чертики из под койки хари не корчат?

– Я вызову милицию! – оторвала таки круп от кресла Дора, готовая броситься царапать харю нахалу.

– Торопиться не надо. Хочу устроить вам экскурсию по вашей же хазе. Зуб даю, вы сами растащитесь, как много вы не просекали. И пока Дора захлопывала распахнутый от удивления рот, Шрам взял с полки духи «Сальмонела».

– Вы, Дора, обращали внимание, что только побрызгаетесь духами, так сразу становитесь вроде шебутнее? А духи вам подарили на День Конституции? А знаете, что в духи добавлена вытяжка опия, то есть вы крепко подвисли на этой наркоте.

Дина так и не смогла закрыть рот, а Шрам взял растерявшуюся даму под руку и повел на кухню.

– Удивительная картина предстает перед глазами посетителей кухни известной общественной деятельницы, – гнал Шрам под экскурсовода, – Мадамы и джентельмены, хочу обратить ваше внимание на пачку «Майского чая». Чай вы, Дора Мартыновна, всегда покупаете в магазине «Продукты» по Бердника восемь? Так знайте, что в каждый покупаемый вами пакет подмешивается обыкновенная анаша? По хавке не пробивает? Или, может быть, по смеху?

В желудке у депутатши ЗакСа заурчал настой майской марихуаны.

– Но это цветочки. Пошарим по полкам. Джентельмены и дамы, не проходите мимо соли муки и сахара. Поскольку и этими продуктами наша знаменитость затаривается также на Бердника восемь, злоумышленникам оказалось плевым делом зарядить и эти продукты наркотой. В сахар они добавляли толченое экстази, в соль – героин, а в муку по традиции крохотульку ЛСД, – почти пропел Шрам и вдруг стал очень серьезным, – Значит так, чстарая корова, ты крепко подсела. И как только кончатся нынешние кулинарные запасы, начнутся безумные ломки. А больше ширять тебя на халяву никто не намерен. Депутатской зарплаты хватит на несколько доз, а далее – кранты. Шишей своими наездными методами иы не отгребешь, поскольку в бизнесе выживают только умные люди. И ты со своими партизанскими прихватами отстала от реальности и обречена на вымирание, как птеродактиль. А теперь мое предложение, от которого не реально отказаться. Я готов тебе полгода в месяц башлять по штуке гринов, если ты завтра же подашь в отставку с депутатского поста.

Рот Доры Мартыновны не закрывался уже хронически.

– Ну ладно, я почапал, а ты подумай. Тебе жить. Кстати, экономь туалетную бумагу. Она пропитана марафетом, чтоб в заднюю десну удобней втирать.

* * *

Дуря посты Вензелевских пацанов, Шрам наружу и внутрь «Вторых крестов» теперь путешествовал только в духе радиостанции «Ностальжи». Поневоле приходилось вспоминать Сергею свое быльем поросшее житье и сопутствовавший ему автосервис.

В автозаке садило гнилыми помидорами. Именно гнилыми, именно помидорами. Старшой попкарь под вопросом Шрама без дурилова пошел в сознанку, потому как прибздевал грозного попутчика:

– Через три улицы всего сгоняли. От склада к лабазу. Пару ящичков. На хлебушек подзаработать. Чего порожняком было стоять, вас, Сергей Владимирович, дожидаючись?

Хоть Шрам и отодвинулся на лавке к самому краю, к двери, но кузов автозака – это ж вам не просторная палуба линкора. От самого старшого попкаря пришманивало лучком и чесночком, а от младшого приванивало шавермой. А в голосах обоих булькало не меньше, чем по три кружки пива. И так западло с дубаками в одном ведре трястись, так еще нюхай всякую отрыжку.

Также в автозаке набирал силу нафталиновый духман. Он выползал из дырок металлического стакана, который звался «я тебя вижу, ты меня – нет». В стакане отплясывал для сугрева, подследственный Зюкин, которого возили на суд, а теперь конвоировали домой.