Хранитель понятий

Он был еще жив, поскольку мнительный Вензель подозревал, что покеда не до донышка выжал из Сереги известное тому за списки. И кроме того, на рождественские каникулы отвалили все нотариальные конторы. А передачу от Шрама к Вензелю собственности следовало запротоколировать юридически абсолютно легально. Типа, если все покатит по плану Вензеля, жить Сереге до третьего января.

- Позыркай, Чек, какие сыроежки! - Пальцем, обхваченным золотой гайкой, Арбуз провел потную дорожку по стеклу, за которое театральщики упрятали пожелтевшую фотографию. - Их бы к нам, чтоб на бильярде сплясали про лебедей.

- Ты на год глянь. И Арбуз достал уже. Хорэ стены обходить. Почапали в буфет!

- Там давиловка, Чек. Черные засели. Ты сам слыхал, за разборки без команды печень вырвут.

Чистая правда. Кисель с кривоносым Махно не шибко надеялись, что если будут сидеть истуканами в зале, то Вензель сдрейфит и тормознет свои подлые амбиции. Поэтому Махно с Киселем сообща прикумекали кое-что позабористей: решили устроить старцу небольшой сюрприз. Как только потухнет безобразие на сцене и финально опустится занавес, их самые доверенные люди с гранатометами... Но если старик залупится и не капитулирует, одним Вензелем станет меньше на свете белом.

В гримерке балерин еще ни о чем не догадывались. Полураздетые барышни были такие хорошенькие, что не наглядеться на себя в зеркало.

- Зиночка, а ты где справляешь?

- Мы с Сереженькой справляем у Хабибулиных на даче. Будут Рогины, скрипачка Надя, и для нее позвали Куакина. Маша, завяжи мне сзади!

- Столько черненьких в зале, девочки! Так страшно! Вдруг взорвут!

- А сами?

- И сами взорвутся. Они же глупенькие. Каждый пронес по гранате, по команде дернут и взорвутся.

- Думаешь, они Новый год не справляют?

- У них же весной Новый год. Маша, поправь мне розочку!

- Нет, правда, девочки, зал сегодня какой-то странный. Почти одни мужчины.

- Наверное, Ленка своих хахалей провела.

- Ошибаешься, балаболка! Если б я всех своих позвала, стадион пришлось бы заказывать...

...Гайдук засел в сортире. Хорошо, пацаны на входе торчали незнакомые, а в хате с люстрами он вовремя срисовал Арбуза с Чеком, которые пялились на фотки, потом узырил еще двух знакомых пацанов. Пришлось срочно посетить сортир.

Гайдук прихилял один. Уже вчера купонов в кассе не было. Пришлось тащиться за фраером, выкупившем броню, отоваривать по башне, а для ложного следа тырить еще и лопатник с кредитными карточками, часы и цепочку. Карточки Гайдук бросил нищему в шапку, а второй, лишний, купон сжег над газовой плитой.

- Занято! - отшил он очередного нетерпеливого театрала, глотая перекумаренный освежителем воздух. Будто в хвойном лесу, только мишка рядышком отстрадал медвежьей болезнью.

- Козел сраный, - двинул ногой по двери невидимый театрал.

Гайдук еле сдержался, чтобы не выхватить волыну. Нельзя, бляха-муха. Маслята заготовлены для Шрама. Гайдуку по помидору групповые разборки, ему нужен этот подлый крендель Шрам, а Шрам тут сегодня нарисуется в обязаловку. Наводка - точняк...

...Маргарита Алоизиевна служила театру вот уже шестнадцатый год. Седьмой год ее пост был неизменен - у царской ложи. Пусть кто-то называет ложу правительственной, пусть кто-то на новый лад называет ее ложа-вип, но эта ложа навечно останется царской, какой создана. В ней императоры восторгались легконогими балеринами, рукоплескали оперным примам и влюблялись в них без памяти. Николай Романов и Матильда Кшесинская - любовь в сиянии свечей и бриллиантов короны, под скрип каретных колес. Из этой ложи царевны и великие княжны украдкой рассматривали пышноусых гвардейцев и томно обмахивались веерами. Какие были времена!

До сегодняшнего дня Маргарита Алоизиевна никак не предполагала, что грядут совсем иные - погибельные времена. Что ложу осквернят люди, которых дальше Лиговки не следовало бы пускать. А их пустили в святая святых. Губернаторы, послы, посланники, английская королева, Ким Ир Сен, Шеварднадзе, вы слышите, никогда, вы слышите? Ни-ког-да еще царскую ложу не превращали в рынок!

- Э, женщина, иди сюда! Меню давай! - Джигит выдернул программку из программного букета в руках старушки, сунул стольник и прогоняюше махнул рукой.- Сдачи не надо.

Коричневых и черных кожаных курток в ложе все прибывало, абреков набралось уже больше, чем царских мест, но шли и шли новые. Они целовались, обнимались, горланили, гомонили и горлопанили.

- Нельзя! - Маргарита Алоизиевна раскинула руки перед галдящей отарой с шампанским, коньяком, фруктами и двумя крашеными блондинками. - Охрану позову!

- Э, что кричишь? На! - Ей в программки сунули русский стольник.

Сунули ей, той, которой целовал руку сам Михалков-Кончаловский, с которой поздоровался сам Путин, которой кивнула английская королева. Маргарита Алоизиевна не могла никого позвать. Никто, кроме нее, не защитит ложу.