Хранитель понятий

Зал секунду переваривал - «режиссерская находка?», «оперные понты?», «новогодние шутки?» - а потом дружно охнул. Взвизгнула первая баба. И понеслось.

Загромыхали кресла. Бабий визг под бой оркестровых литавр смерчем заюлил к люстре. Раскручивающейся турбиной поднимался рокот мужских басов. В рядах забликовали выхватываемые волыны. В запорах у дверей шваркнули первые удары по мордасам на тему, кто кому должен уступать очередь при шухере. Завязывалась возня и среди кресел. В оркестровой яме захрустело растаптываемое дерево «страдиварей», лопались струны, покатились, звеня, тарелки.

- Нету его! Нет! Сбежал! Убег! - волновались пацаны с «мухами», водя прицелами гранатометов по галерке. - Нет! Слинял!

Итак, сводный отряд махновско-киселевских пацанов волновался на сцене со своими гранатометами, а Вензеля, где предполагалось, не нашлось. Там лишь Жора-Долото сползал на пол, чтоб скрыться от гранат за щуплым бортиком. Сползая, Жора ловил ушами выкрики на русском и нерусском, выкрики снизу, сверху и сбоку. И наконец, уже змеясь меж стульев к выходу, Долото разобрал заветное:

- Пожар, братушки!!!

Монтер сцены Булгакин, связанный по рукам и ногам и брошенный всеми на стуле посреди монтерской, подгарцевал к пульту, как честный рыцарь Печального Образа:

- Ща я вам устрою куйрам-байрам.

Одно, осознавал Булгакин, нехорошо - башкой придется работать.

Единое целое «монтер - стул» подпрыгнуло, как смогло. Булгакин опустил голову на пульт, проехал по нему, цепляя тумблеры зубами, умудряясь переключать их затылком, потерял равновесие и завалился на пол. Ну чего-то ухватил. Главное - переполох. Главное привлечь внимание сил правопорядка.

«Эх, - Булгакин карусельным способом развернул себя и стул в нужную сторону, - до рубильничков бы дотянуться...»

...На сцену валил дым пароходной густоты. Валил, казалось, отовсюду. Заходил с флангов, полз из щелей задника, выкатывался из суфлерской будки.

- Пожар!!! Пожар!!!

Это был третий краеугольный камень в параллельном спектакле «Пожар в Мариинке» (режиссер - Волчок, музыка Вензеля, либретто Сергея Шрамова). На такой шухер владелец списков должен был срочно выковырять компроматную заначку из щели и дернуть на служебный выход. Где, как было приказано, спецом дежурили вензелевские торпеды с фотками всех подозреваемых в небрачном зачатии.

Тут бы театральных знаменитостей погрузили в автобус, куда-нибудь отвезли и надежно обшманали. А по одной звезде отлавливать и допрашивать - слишком долго и стремно. И враги могут опередить, и менты на загривок могут сесть. Операцию следовало организовать быстрой, будто укус скорпиона. Раз - и в дамки.

Жаль, в тему вписались Кисель с Махно с отсебятиной, подкрепленной гранатометами.

Артисты хлынули врассыпную.

- Стоять, фраерня! - Над их головами протрещала автоматная очередь.

И в этот момент сверху посыпалось «морское царство», оживленное Булгакиным. Задрав голову и трубу на плече на вертолетное жужжание раскручивающихся тросов, самый психованый пацан с «мухой» даванул на спуск.

Разрыв встряхнул и оглушил театр. Взорвавшейся звездой разметало в стороны блестки чешуи, стекляшки от кораллов, картонные и матерчатые ошметки, суставы труб и щепу.

Паника смела артистов со сцены. Они рванули к спасительным, если не от пожара, то от пуль, служебным коридорам. Там знакомый и родной лабиринт проходов, гри-мерки, нормальная одежда и служебный выход. Толпа в трико, в сарафанах и армяках, крича, визжа и срывая на ходу кацавейки и кокошники, растворялась в дыму.

А по залу катилась другая шальная волна. Наивные зрители, таких все ж натикало человек пятьдесят, по спинкам кресел, по головам и плечам братвы тоже рвали когти к спасительным дверям.

Из зала шарахнула волына. На нее повернулись автоматы и задрожали в огневом экстазе стволы. Пацаны с «мухами» попадали на доски сцены, и к креслам понесся гранатный ответ.

Из дыма под дождь картонной чешуи сбоку выехал, шевеля хваталами из папье-маше, гигантский осьминог. И задергался в волнах свинца. Над сценой молчаливо проплывали огрызки рыб, половинки рыб, пощаженные взрывом хвосты.

- Война, пацаны! - По проходу к сцене топал Арбуз и садил из волыны по под мосткам. - Подстава! Измена!

Граната бабахнула под ногами Арбуза и подбросила его, раздирая на кровавые куски. Красно-желтыми брызгами взвились фонтанчики разодранных кресел. Пуля вжикнула у виска Пальца, он оглянулся. Верняк, шмальнули из полной хачиков царской ложи, типа, соратник закадычный поприветствовал» А в своем закутке монтер сцены Булгакин наконец дотянулся зубами до рубильничков.

Люк разверся под пацаном с «мухой», когда тот налег на спуск. Гранату выплюнуло уже под сценой. Из люка ломанулись столб огня и вопль. Оторванная крышка закрутилась пропеллером над оркестровой ямой. Всеобщая бойня не могла не начаться. Все ж, блин, такие крутые!

- Не смейте.- Доктор Роберт J]ивси повис на чьей-то руке с пистолетом. - Здесь же люди!