Хранитель смерти

Джимми прижал пистолет к виску Джозефины, и Джейн впервые увидела ужас, мелькнувший на лице Медеи. Если эта женщина хоть когда-нибудь испытывала страх, то боялась не за себя, а за свою дочь. Уничтожить Медею можно было лишь при помощи Джозефины.

– Моя дочь тебе ни к чему, Джимми. У тебя есть я. – Теперь Медея овладела своими эмоциями, замаскировав страх под личиной холодного презрения. – Ты забрал ее из-за меня, по той же причине играл в кошки-мышки с полицией. Что ж, вот она я. Отпусти ее, и я твоя.

– Неужели?

Джимми оттолкнул Джозефину, и та, споткнувшись, отлетела в сторону. Теперь он нацелил пистолет на Медею. Даже когда на нее направили ствол, эта женщина выглядела абсолютно спокойной. Она бросила на Джейн взгляд, словно говорящий: «Я его отвлекла. Остальное за вами». Медея шагнула навстречу Джимми, приблизившись к нацеленному ей в грудь пистолету. Ее голос теперь казался нежным, почти соблазнительным:

– Ты хотел меня не меньше Брэдли, верно? Когда мы впервые встретились, я прочла это по твоим глазам. Поняла, что ты хочешь сделать со мной. То же, что и с теми, другими женщинами. Ты трахал их, когда они были живы, Джимми? Или ждал, пока умрут? Потому что такими они нравятся тебе больше, верно? Холодными. Мертвыми. Навсегда твоими.

Он не проронил ни слова, просто наблюдал, как Медея приближается. Как дразнит его. Они с Брэдли много лет преследовали эту женщину, и вот теперь пожалуйста – можно дотянуться до нее рукой. Медея принадлежит ему, и только ему.

Оружие лежало на земле всего в нескольких метрах от Джейн. Она по сантиметру продвигалась в ту сторону, в уме отрабатывая движения. Упасть на землю, схватить пистолет. Выстрелить. Придется сделать это, используя лишь одну руку – левую. Возможно, ей удастся выпустить всего одну пулю, от силы две, а потом Джимми начнет палить в ответ. «Даже если я буду действовать очень быстро, мне не удастся вовремя сбить его. Сегодня кто-то из нас может погибнуть – либо я, либо Медея».

Медея по-прежнему приближалась к Джимми.

– Ты охотился за мной все эти годы, – тихо говорила она. – Теперь я здесь, но ты не торопишься разделаться со мной, так ведь? Тебе не хочется, чтобы охота заканчивалась.

– Но она закончилась. – Он вскинул пистолет, и Медея замерла на месте.

От этого финала она и бежала долгие годы – от финала, которого не изменишь ни мольбами, ни обольщением. Если Медея пришла сюда, полагая, что сможет управлять чудовищем, то теперь она поняла свою ошибку.

– Дело не в том, чего я хочу, – возразил Джимми. – Мне велели покончить с этим. Это я сейчас и сделаю.

Мышцы его предплечий резко напряглись: он приготовился стрелять.

Джейн кинулась к оружию. Но стоило ее левой руке сомкнуться на рукояти, в воздухе прогремел выстрел. Она развернулась, и ночь, словно в замедленной съемке, закружилась вместе с ней – сознание Джейн впитало сразу десяток деталей. Она увидела, как Медея в попытке защититься упала на колени, скрестив руки над головой. Ощутила треск и жар пламени, странную тяжесть оружия в левой руке. Она подняла пистолет, и ее пальцы напряглись, приготовившись к выстрелу.

Но, уже нажав на спусковой крючок, Джейн поняла, что Джимми Отто зашатался еще до того, как ее пуля поразила цель, что из него брызнула кровь от выстрела, сделанного чуть ранее.

Джимми, чья фигура была четко видна на фоне пожара, начал валиться на спину; с выброшенными в стороны руками, будто бы в свободном падении, он напоминал обреченного на смерть Икара. Джимми рухнул спиной на капот полыхавшей машины, и пламя перекинулось ему на волосы, объяв голову огненным венком. Он с воплем отшатнулся от автомобиля. На нем загорелась рубашка. Пошатываясь, Джимми завертелся по двору в неистовом танце смерти и наконец упал.

– Нет! – Страдальческий стон Кэрри Отто не был похож на человеческий, он напоминал гортанный крик умирающего животного. Она медленно и мучительно ползла к брату, оставляя на гравии черный кровавый след. – Не покидай меня, малыш! Не покидай меня!

Кэрри взобралась на брата, отчаянно пытаясь потушить огонь и словно не замечая, что пламя опасно и для нее.

– Джимми! Джимми!

Даже когда загорелись ее волосы и одежда, даже когда огонь начал жечь ей кожу, она в безумном объятии по-прежнему прижималась к брату. Так они и лежали, вцепившись друг в друга, пока их плоть сливалась воедино, пока их поглощало пламя.

Медея, целая и невредимая, поднялась на ноги. Однако ее взгляд был направлен не на горящие тела Джимми и Кэрри Отто – она пристально смотрела в лес.

На Барри Фроста, который бессильно привалился к дереву, по-прежнему сжимая в руках пистолет.

36

Звание героя не слишком гармонировало с обликом Барри Фроста.