Хранитель света

— Ну ладно, — сказал банкир. — Ты сейчас где?

— Километрах в двадцати от франко-бельгийской границы. Через несколько часов буду на месте и, как только узнаю что-то конкретное, сразу же позвоню вам. Надеюсь, новости будут хорошими.

— И я. И я надеюсь, Полковник. Ты уж постарайся, милый, — с пьяной слезой в голосе попросил Казаков. — А уж я в долгу не останусь. Лишь бы с доченькой моей ничего не случилось. Все прощу, все забуду… Ох-хо-хонюшки! — тоскливо вздохнул он. — Маленькие детки — маленькие бедки…

Полковник думал, что он сейчас запоет, но господин банкир сдержался — значит, был еще не совсем пьян.

— Так в милицию, говоришь, не обращаться? — неожиданно деловым тоном уточнил Казаков.

— С таким же успехом можно обратиться на армянское радио, — сказал Полковник и опять посмотрел на часы. Они разговаривали уже почти двадцать минут. — Толку никакого, зато растреплют по всему свету. Вы ведь сами не хотите огласки.

— Верно, правильно, не хочу. Ну ладно, ну, давай. Действуй, Полковник, вся надежда на тебя.

«Хорошо, что ты это понимаешь», — подумал Полковник.

— До свидания, Андрей Васильевич, — сказал он.

— Пока, — небрежно попрощался Казаков. — Звони в любое время.

Полковник с огромным облегчением повесил трубку и вышел из душного аквариума телефонной будки. Он расплатился за разговор и за бензин, нашел свою машину, которую предупредительно отогнали на стоянку, чтобы не занимала место у колонки, сунул какую-то мелочь парню, суетившемуся с тряпкой вокруг ветрового стекла, сел за руль и запустил двигатель. Задним ходом выбираясь со стоянки, он боролся с глухим раздражением, которое всякий раз возникало у него после разговоров с Казаковым. Внешне это раздражение никак не проявлялось, Полковник всегда умел держать себя в руках, но эмоции могли помешать работе, и он их беспощадно подавлял.

Делалось это легко и просто: чувствуя, что начинает впадать в опасную эйфорию, Полковник сразу же напоминал себе о чем-нибудь неприятном — о том, как его выперли из ФСБ, например, или просто о каком-нибудь незавершенном деле, требовавшем его участия; если же его, как сейчас, одолевало раздражение, он принимался думать о хорошем — о том, какой он все-таки классный профессионал, как ловко умеет решать проблемы и как благотворно это его умение сказывается на состоянии его банковского счета.

«Как узнал, как узнал, — думал он с кривой улыбкой, вспоминая разговор с банкиром. — Как надо, так и узнал! За это ты мне и деньги платишь. Маловато, кстати, платишь, надо бы попросить прибавки. Как Берсеньев-то говорил? Накинуть бы маленько… Извозчики до революции так говорили: «Накинуть бы, ваше благородие»… Где я это вычитал? У Булгакова, кажется…»

Александр Евгеньевич Ковалев действительно был полковником — до того, естественно, как его вежливо попросили сдать удостоверение и личное оружие. За чистоту рядов боролись, твари, и, как оно и случается в подобных случаях, вычистили отнюдь не самого грязного, а того, кто в данный момент был в немилости у начальства. А что небольшой счет в Швейцарии имел, так кто их нынче не имеет?

Долго горевать Александр Евгеньевич не стал, а пошел прямо к банкиру Казакову, с которым и раньше имел взаимовыгодные дела, и так ему и сказал: «Здравия желаю, Андрей Васильевич, меня по вашей милости попросили из органов, так что вы думаете по этому поводу?» Казаков, при всех его многочисленных недостатках, дураком не был и сразу предложил ему пост начальника службы безопасности своего банка. Работа была, в общем, непыльная, попроще той, которой Александр Евгеньевич занимался на прежней службе, и при этом живая и интересная. Именно тогда к Ковалеву и прилипло его нынешнее прозвище: господин банкир постарался, память на имена у него была отвратительная, и всем своим подчиненным он давал клички, прямо как домашней скотине — Бухгалтер, Сыч (Сычев, начальник кредитного отдела), Шуба (Шубин, референт), Полковник…

Случалось Полковнику проворачивать для Казакова и некоторые деликатные дела, наподобие нынешнего. Хотя нынешнее дело пока что не доставило ему каких-то хлопот. Выследить Дашу Казакову и ее любовника оказалось проще пареной репы. Посетив университетское начальство и кое-что уточнив, Полковник прямиком направился в женское общежитие и вплотную взялся за Дашиных подруг. Справки о них он навел заранее, и это ему пригодилось. Одна из девушек, дочка богатенького московского предпринимателя, при упоминании Дашиного имени сразу поскучнела, и, быстро закончив с остальными, Полковник принялся за нее.