Хранитель тайн, или Сброшенная маска

Я нахмурилась. От этого резкого тона мне хотелось плакать. Дремин словно понял мое состояние и положил свою руку на мою.

– Я немного погорячился, – начал он. – Так что давай пить кофе и завтракать.

Позавтракали мы в спешке. Нам не терпелось покинуть этот городок и поскорее оказаться в Неаполе. В машине мы ехали молча, и только изредка Дремин бросал на меня испытующие взгляды. Я прикрыла глаза и сделала вид, что сплю…

В Неаполь мы въехали, когда солнце уже поднималось и начинало припекать. Дремин свистнул, и я открыла глаза.

– Что?

– Просыпайся! – Он бросил мне на колени карту. – Смотри нужную нам улицу. Только внимательно.

Я уставилась на карту. Улица, где жила сестра Матео, находилась ближе к морю. Я провела по ней пальцем и повернулась к Дремину.

– Это здесь.

– Мерси! Ну и шумный же городок!

Неаполь напоминал фонтан с разноцветными струями. Здесь все кипело, переливалось, бурлило. От какофонии звуков можно было оглохнуть. И изумительно пахло лимонами и апельсинами. Деревца, обильно, как пеной, покрытые золотистыми плодами, стояли в кадках.

– Прямо страна Лимонеллия, – усмехнулся Дремин. – Нам надо бы гостиницу найти. Или сразу к сестре поедем?

– Сразу, – отрезала я.

Неаполь был разношерстным, пестрым городом. Величавая архитектура соседствовала с обшарпанными домами, стены которых были в грязных подтеках и граффити. Неаполь стоял на холмах, и это чувствовалось: дорога то взмывала вверх, то спускалась вниз. Мы затормозили около кафе.

– Выходим! – скомандовал Дремин.

Я вышла и подняла голову вверх. Яркое, солнечное, без единого облачка небо Неаполя простиралось надо мной.

– Не зевай! В Неаполе карманные воришки активно действуют. Зазеваешься – останешься без кошелька.

– А ты на что?

Но мой вопрос Дремин оставил без ответа.

Он закрыл машину и пошел вперед. Я едва поспевала за ним. Улица становилась все уже и уже. Тень от домов делала ее темной, и было странно находиться на дне этого колодца, когда совсем рядом вовсю светило солнце. Маленькие балкончики, кое-где на веревках трепыхалось белье.

Улица свернула вправо, и мы очутились словно где-нибудь в глухой российской провинции – дома здесь не ремонтировались лет сто. Выщербленная кирпичная кладка и разбитые ступени. И только в углу дома, несмотря ни на что, золотились лимоны…

Мы попали во двор, и Дремин осмотрел его орлиным взором.

– Кажется, пришли… – протянул он.

Вдруг я испытала испуг. Пока мы ехали, я не думала о конце нашего путешествия. А теперь мы были совсем рядом с разгадкой тайны. Ой, одернула я себя. Сестра может ничего не знать, и мы опять вернемся к тому, с чего начали… То есть к полному нулю.

Мы поднялись по разбитым ступенькам и потянули дверь на себя. Внутри было темно, пахло пылью.

Квартира сестры была на втором этаже. Дремин решительно нажал на звонок, и мы принялись ждать. Никто не отвечал, и мой спутник нажал во второй раз. Раздались шаги, и чей-то голос что-то сердито воскликнул по-итальянски. Александр посмотрел на меня, но я беспомощно пожала плечами.

– Надо было взять Монику, – процедил он. – Где мы найдем переводчицу?

– Нашли тогда, найдем и сейчас. – Упоминание о Монике мне совсем не понравилось. Похоже, он все-таки еще думал о ней, веселой черноглазой итальянке. К тому же она была настоящей секси.

Дверь распахнулась, и перед нами возникла седая женщина с поджатыми губами.

– Но, – замотала она головой. – Но.

– А кто-нибудь знает по-английски? – Я объяснялась, отчаянно жестикулируя, и надеялась, что мои знаки облегчают понимание.

Женщина напряженно смотрела то на Дремина, то на мои руки.

Ее лицо приняло нахмуренный вид. Потом она вышла за дверь и спустилась вниз.

– Куда она? – почему-то шепотом спросила я Дремина.

– Наверное, за переводчиком, – пошутил он.

Дремин оказался прав. Сестра Матео пришла с мальчишкой лет пятнадцати в футболке с принтом футбольного мяча и в джинсах. Он был худ и постоянно вертел головой, перебегая глазами с меня на Дремина. Его звали Ромео, и он с грехом пополам знал английский. Выяснилось, что синьора Розетти уже знала о смерти брата, при этом она промокнула глаза уголком фартука. Да, ее брат постоянно ожидал гостей из России – при этих словах мы с Дреминым удивленно переглянулись; но о делах брата она ничего не знает – здесь мы уже обменялись разочарованными взглядами, однако кое-что рассказать она все же могла бы – Дремин посмотрел на меня торжествующе: «Ага, а что я говорил?» – читала я в его глазах. Синьора Розетти, когда узнала, что мы должны были встретиться с ее братом как раз в день его смерти, разохалась и пригласила нас к столу. Несмотря на наши уверения, что мы не голодны, она вмиг поставила на стол аппетитнейшую пиццу, предварительно ее разогрев, и вино в плетеной бутылке. Запах от пиццы шел обалденный.