Хранитель волков

Слова выговаривались с трудом. Горло пересохло и саднило после того, как оно сжалось под водой, а мышцы свело судорогой от холода.

— Опускайте, — сказала Джодис.

Время для Вали сделалось гибким, податливым, словно кусок кожи, который можно растянуть или смять, словно кусок металла на наковальне, который можно нагреть и охладить, согнуть и закалить. Когда Вали оказывался в воде, каждый миг тянулся, будто год. Когда его вытаскивали, солнце подпрыгивало, как пущенный по воде камешек. Хотя воля его не ослабевала, Вали все-таки пришлось отдыхать. Сначала его развязывали на время отдыха. Потом перестали. Конечно, сам он говорил: «Опустите меня в воду», но тело не желало этого, и чем чаще его погружали в трясину, тем сильнее он сопротивлялся. Сначала Вали сдерживался, пока его не дотаскивали до середины болота. Спустя день он лез в драку, еще стоя на его краю. Теперь трясина превратилась для Вали в источник ужаса, хотя никаких видений не было, не приходили ни озарения, ни откровения, лишь жуткая черная вода смыкалась над ним, лишь что-то давило изнутри, выжимая из легких весь воздух, а вода напирала снаружи, стремясь ворваться в них. Разум как будто наполнился тяжелой темной массой, слева она была тяжелее, чем справа, и от этого перекоса голова болела так, как не болела никогда в жизни. Горло было ободрано, и Вали с трудом говорил.

Народу, желающего поглядеть на магический обряд, не было. Даны уплыли, ригиры сидели по домам, вспоминая погибших, залечивая раны, или просто не выходили и не выпускали на улицу детей. Похитили только Адислу, но еще десять человек погибли, многие был ранены. Люди пили, но не с радости, а для того, чтобы позабыть горести и прочувствовать славную победу трудного дня. Только Браги и дети Джодис пришли, чтобы увидеть страдания Вали.

Джодис послала дочь за похлебкой, но Вали не мог глотать. Горло сжимала судорога, потому что между погружениями Вали била дикая дрожь от голода и холода. В первый день он побывал в трясине двенадцать раз. Во второй — четыре. На третий день, от бессонницы с трудом сознавая, что он творит, Вали сумел погрузиться восемь раз. И вот, к вечеру третьего дня, он начал видеть.

Опускаясь в темные воды, он попал в какое-то иное место, уже не в трясину; здесь царил такой же холод, но не было сырости и тьмы. В переломный момент, в миг, когда паника сменялась умиротворением, Вали оказался в замкнутом пространстве, в тоннеле, который как будто светился сам по себе, его каменные стены излучали мягкий диковинный свет. Вали не сомневался, что здесь кто-то есть, но кто именно, он не мог понять. Он ощущал присутствие, словно звук музыкального инструмента, настроение, обрывок мысли. До сих пор он никогда не испытывал ничего подобного. Тут царил чей-то разум, похожий на реку — вечно движущийся, но вечно неизменный, — и, как река, он мог утопить тебя в своих омутах.

Когда Вали вытаскивали из трясины, он увидел перед собой не Орри или Хогни, а странного рыжеволосого человека в плаще из соколиных перьев, который и выдернул его из воды на прохладный чистый воздух. Он услышал голос, показавшийся ему знакомым:

— Полностью отрекись от себя.

В следующий миг человек исчез, а Вали не мог больше терпеть. Он понял, чего от него хотят. Нельзя подойти к воротам смерти, если все еще оглядываешься на жизнь. Он должен был сразу шагнуть вперед. Мысль пришла к нему не в словах, а в ощущении, в желании — так узник мечтает о свободе. Его удерживало что-то, но путы надо разорвать.

Воины вытащили Вали, и он повалился к ним на руки, обмякший, словно вырванная из пруда водоросль.

— Князь, — сказал ему Орри, — ты устал. Ты не получишь ответа.

— Нет, — проговорил Вали, хотя слово больше походило на кашель, чем на членораздельный звук. Воины побрели к берегу.

— Нет!

Они остановились.

— Чего ты хочешь, князь?

Вали заставил себя заговорить, заставил измученные легкие вдохнуть воздух, а сжатое горло — выпустить наружу слова. Он ослабел и измучился, ему требовалось прекратить страдания любой ценой. Из-за холмов, со стороны моря доносился радостный гул и звуки рога. Двоебород возвращался. Но для Вали это не имело значения.

— Не вытаскивайте меня, — попросил он.

— Ты хочешь умереть?

— Вода, — просипел Вали, указывая на трясину.

Объяснить он не мог. Небо сделалось пещерой, черной от дождя, свет был неестественным, внеземным, как в том тоннеле. Все его чувства были приглушены и стерты, словно болотная хмарь облепила его со всех сторон.

— Ты бредишь, князь, — сказал Хогни. — Матушка Джодис, князь требует, чтобы мы снова опустили его в воду.

Джодис задумалась, постукивая ногой по земле. Оглянулась через плечо в сторону моря, размышляя о девушке, попавшей на датский корабль. Разумеется, князя вытащили из трясины, но, наверное, на этот раз стоило оставить его в воде подольше. Очень надолго.

— Делайте, как он велит, — сказала она.

На этот раз замешкались Хогни с Орри, но Вали все решил за них. Собрав остаток сил, он подогнул ноги и снова упал в болото.

Глава 22 КАК МЫСЛЯТ МАГИ