Хранитель времени

Как только водка полностью укокошила Вову, я вооружилась инструментом взломщика, который был обнаружен в кладовке за истлевшей брезентовой раскладушкой. Отмыла руки от паутины и пыли. Запаслась подношениями. Прихватила фонарик. После чего помчалась прямиком за ключом, сняла его с Вовиной шеи и дверь открыла.

Как и в прошлый раз, первая отворилась легко, а вторая – ни в какую. Но у меня теперь был некоторый опыт и я была совершенно трезвая. Поэтому не стала уподобляться суицидной мухе, которая готова расшибить себя об стекло, а просто начала уговаривать того, кто меня не пускал внутрь.

– Привет. Вова спит. Ну, ты про это знаешь. А я в гости пришла. У меня есть печенье и сок, – Я пошуршала пакетом, – Ну, не хочешь, не надо. Молчишь? У меня еще есть ломик гвоздодерный. Его обычно фомкой зовут. Не спрашивай, почему его так называли. Говорят, был какой-то жулик по имени Фомка. Если ты не откроешь, я просуну этого жулика под дверь и налягу со всей силы. И тогда даже трехчасовая мышь меня не остановит.

Затаила дыхание, стояла и ждала. Относительные сумерки делали все немного нереальным. Воздух пах старой бумагой и заношенной обувью. И тихо было. Как под землей. Нужно было решать – либо погодить еще немного, либо взламывать дверь. Решив не торопиться, я тихонько постучалась. Безмолвие коридора вдруг нарушили странные далекие звуки.

– Иазямага, – это во дворе соседи разговаривали диагональным способом.

То есть через открытые окна. Почему-то так общались только угловые жители. И никогда – поперек двора.

– Тук-тук, – сказала я двери.

Мне показалось, что тишина стала более плотной и осознанно бдительной. Словно тот, кто скрывался за дверью только что обратил на меня внимание. Сочтя это удачей, я тут же затараторила снова.

– Я считаю до трех и приступаю к взлому. Раз. Два. Три. Кто не спрятался – я не виновата.

Как только я прикоснулась фомкой к порогу, дверь начала отворяться. Медленными рывками. Без ожидаемого душераздирающего скрипа. И самое главное – передо мной никого не было видно. В отдалении чернел рояль. А вокруг – пусто. Значит, моя условная мышь стоит у стены прямо за дверью.

– Я вхожу, – предупредила я.

И кинулась на дверь как на амбразуру. Надеясь припечатать хитреца. Надо же посмотреть на Песочного человека хоть раз в жизни. Пусть даже в виде гербария.

Дверь шарахнула по стене как таран. Даже дом вздрогнул.

Переведя дыхание, я решила, что Песочному человеку настал полный кирдык и теперь можно поглядеть на его расплющенный труп. Но моим желаниям не было суждено сбыться. Он внезапного голоса я едва не удрала обратно в коридор вместе с дверью.

– Бу! Фонарик включать не вздумай. И отлипни от двери. Меня за ней нет.

Вопреки ожиданиям, голос звучал совсем не в том месте, как я предполагала.

– Факир был пьян и фокус не удался, – смущенно улыбаясь, сказала я и обернулась.

Откуда он про фонарик узнал? Вот гад! Я осмотрела комнату. Чуть левее за роялем темнота выглядела иначе. Похоже, там проем какой-то? Но явно без дверей.

Под ногами похрустывал мелкий мусор. И как я не старалась – Песочного человека не увидела. Меня это возмутило.

– Ты что прячешься? Неужели я такая страшная?

Этот гад выдержал длинную паузу перед тем, как ответить.

– Ну, красавицей тебя сложно назвать. Из десяти возможных – на шестерочку.

Обижаться было бессмысленно. Не тот случай. Сейчас главнее всего понять, кто меня так классно разыгрывает.

Как я ни старалась – никого живого рядом обнаружено не было. Зрение постепенно приноравливалось к полумраку и уже были видны орнаменты на обоях. Мерзкие и навязчивые. Из категории – не рассматривай нас долго, не то такое увидишь. У моей бабушки были когда-то похожие. Засыпая, глядишь на них, пока они не начинают двигаться. И трансформируются то в лица, то в рожи, то в цветочные узоры. Но морды опасных чудищ виделись чаще всего.

– Можно мне подойти к роялю? – спросила я и, не дожидаясь ответа, пошла трогать рояль.

Сняла с руки пакет с угощениями, бросила его на пол, открыла крышку рояльной пасти, а фонарик положила на клавиши. Отчего они издали невнятный потусторонний звук с подвыванием. Сыграть бы что-нибудь. Хоть чижика-пыжика. Для бодрости духа. Но я не обучена. Я только похоронный марш играть умею. Нашла ноту соль и повторяла ее, завороженная печальным звуком.

– Ты до сих пор тоскуешь?

У меня волосы на висках зашевелились, голос звучал прямо в левое ухо. И мне показалось, что он мне сочувствует. Хотя умело скрывает это.

Приглушенные звуки и полумрак привели к странному результату – перед глазами возникло лицо Панка. Улыбающееся. Слезы мигом навернулись на глаза. Даже жглись как кислота. Тоскую? Нет. Это не тоска.

– Я даже не знала, что будет так больно. Только не говори мне, что страдания очищают душу. И прочую религиозную лабуду я слушать не желаю.

– Не буду. Но ты совсем его мало знала. С чего бы такое сильно чувство? – пренебрежительно он говорил, немного издеваясь.

– По твоему мнению нужно много времени, чтобы полюбить?