Хранитель Вселенной, или Негуманоиды

— Проект «Смута» входит в свою завершающую фазу, — сообщило Директоро разведслужбы Вешур-Пато. — Между русскими всё больше разгораются инспирируемые нами распри — между ополченцами и казаками, между старыми и новым боярами… Происходящее подтверждает правильность нашего стратегического решения о формировании и культивировании в людях чувства собственной важности. Мы вновь и вновь пожинаем плоды собственной предусмотрительности.

— Польский гарнизон хороню укрепился в Москве. Мы ожидаем быстрого завершения, — продолжило Главное полководце Гуй-Ожо.

— Но снова вызывает беспокойство Объект, то есть Косма Минин. Пользуясь популярностью, он создал ополчение и может даже преодолеть распри между так называемыми патриотами.

— Форсируйте завершение проекта, — подвело итог Глобальное Президенто. — Ресурсы для этого выделены достаточные. О происходящем информируйте!

* * *

Огненный Учитель сказал: Позитивные размышления благотворно воздействуют на ситуацию.

…Отвага и патриотический подъём ополченцев столкнулись с воинским искусством интервентов. Первоначально воодушевлённые миссией спасения Отечества, ополченцы потеснили чужеземцев. Но потом неоспоримое превосходство противника в военной подготовке оказало на ход сражения ощутимое влияние… Ожесточённый кровопролитный бой длился более семи часов. Искусные в ратном деле польско-литовские войска наносили страшный урон многочисленной, хоть и отлично вооружённой, но совершенно необученной и неповоротливой рати князя Пожарского. Минин же, эмоционально сливаясь с сечей, с болью в сердце наблюдал происходящее… и вдруг неожиданно для себя оказался на левом фланге, в самом «жарком» месте… Там воля ополченцев уже почти была сломлена. Понимая, что жестоко ошибались в оценке своих боевых качеств и без казаков им не выдюжить, они восклицали:

— Где же казаки!? — надеясь, что их голоса преодолеют мрачный гул сечи и достигнут ушей недавних недругов.

Многие из ополченцев уже готовы были бежать, но продолжали сражаться, потому что бежать было некуда. Их окружала сеча со всех сторон, а бросить оружие означало принять немедленную смерть… Сеча держала крепко…

Видя всё это, Минин изо всех сил воскликнул: «Вместе — заодно!!!»… Его молодецкий клич всколыхнул сердца ополченцев, многократно увеличивая общую Силу. Русские вновь ощутили себя Воинами…

Косма был безоружен, но поляки почему-то его не трогали.

Оглядев поле сражения, Косма заметил, что и в центре ополченцы явно терпят поражение, и теперь уже осознанным усилием воли телепортировался туда.

Перемещаясь в разные зоны, Минин повторял свой клич: «Вместе — заодно!!!», от которого в тела ополченцев как будто вливались новые Силы. Воодушевляясь, те яростно бросались в бой.

И хотя ополченцы проявляли невиданное упорство, но мало-помалу перевес в битве снова стал ощутимо склоняться в пользу захватчиков. В результате ополченские полки оказались прижатыми к самому городу. Польские конные латники, непрерывно атакуя, ввели мужицкую конницу ополчения в гибельное замешательство. Мужики стали неуклюже спешиваться, но, совершенно не умея сражаться в спешенном строю, гибли под мощными ударами поляков.

Косма видел, что эйфория патриотизма, которая поддерживала ополченцев, подошла к концу. Казалось, что правое дело защитников Руси погибает…

А в это время казачья рать во главе с князем Трубецким неподвижно и мрачно стояла на противоположном берегу Москва-реки, не принимая участия в битве. Сам Трубецкой, его атаманы и все казаки были погружены в состояние величайшей и нестерпимой обиды. Оскорблённые незаслуженными поношениями и заносчивостью ополченцев, при виде их гибели они даже злорадствовали и глумились:

— Богаты ополченцы, отстоятся и одни от гетмана.

Донские казаки составляли правый фланг лагеря Трубецкого. С их возвышенного берега плоское поле битвы за рекой было видно как на ладони. Ещё с утра изготовившись к бою, они до сих пор стояли в полном бездействии. А неприятель на их глазах, действуя как гигантская мясорубка, медленно, но верно буквально усеивал трупами русских это поле…

Постепенно накипевшая обида на недалёких и кичливых ополченцев стала уступать место сочувствию к безжалостно истребляемым братьям, и в конце концов вытеснилась страстным стремлением уничтожить врага, отомстить ему за реки пролитой русской крови. Хитрая Система Эго и тут почти полностью подменила высокий патриотизм низменной жаждой мести.

В рядах высоко дисциплинированных донцов нарастало волнение. Неспокойны были и донские атаманы. Несколько раз Межаков, как старший из них, посылал гонцов к Трубецкому, прося разрешения немедленно ударить и сокрушить врага, но каждый раз гонцы возвращались с одним кратким и непонятным ответом: «подождать!». Бледный, с понурой головой на богатырских плечах, шепча проклятия в адрес Трубецкого, атаман шагал вдоль фронта своих станичников, вглядываясь в их разгорячённые лица. Глаза товарищей, устремлённые на него, выражали немой, но красноречивый и справедливый укор.