Хранители Черной Земли

Отто стоял не дыша и смотрел на хрупкого подростка, так отважно кричащего на неведомое матросу великое существо, умеющее поднимать пучины воды. Но вместо того, чтобы отвесить маленькому нахалу оплеуху и показать, кто из них сильнее, Менкаура виновато потупил взгляд и пробубнил:

– Я виноват, отец.

– Наверх! – приказал Осирис.

Менкаура склонил голову. Мальчик на глазах у пораженного матроса схватил фараона за ухо и потащил его на верхнюю палубу. Отто смотрел им вслед, пока они оба не исчезли. Он не мог понять, почему взрослые, крепкие мужчины так трепещут от одного звука голоса этого вульгарного и наглого сорванца. Чем-то он держит их, решил Отто, и поспешил вернуться к своей работе.

Но, оказавшись на верхней ступени, он почувствовал на своем плече тяжелую, словно свинцовую, руку. Отто обернулся и отпрянул. Из темноты вышел мальчишка, глаза его горели адским пламенем. Он приблизившись к матросу и выдохнул ему в лицо:

– Я могу надеяться, что все сказанное этим олухом останется только между нами?

– Да, мой господин, – неожиданно вымолвил Отто.

Мальчик оскалился в омерзительной улыбке и похлопал матроса по щеке. Отто почувствовал, как по его жилам пробежала волна леденящего душу страха, пробирая до косточек.

Убедившись, что матрос понял его просьбу, Осирис поднялся на палубу.

Менкаура сидел на диване рядом с братом и грустно смотрел вперед. Ветер развевал его волосы, на круглых щеках играл хмельной румянец. Хуфу строго отчитывал брата за устроенную демонстрацию силы. Все, возможно, прошло бы тихо и незаметно, не обернись Осирис как раз в тот момент, когда позади судна чудесным образом выросла прозрачная стена. Осирис сразу догадался, что это шалости его младшего сына, и поспешил вниз, чтобы остановить непутевого отпрыска.

Конечно, в глубине души ему было жалко младшего сына, ведь он не был таким, как его братья. Не радовал отца своей отвагой и мускулатурой. Менкаура был больше интеллигентом. Доброму по натуре, ему претило то, к чему всегда стремились братья. В отличие от братьев, он всегда старался быть разумным правителем, в нем больше преобладали человеческие качества. Он не наказывал рабов, общался с рабочими, не брезговал разговором с бродягами. Осирис любил мальчика за эту его слабость, но понимал, что сыну великого Осириса не подобает проявлять человечность. Сын Осириса должен быть непробиваемой стеной, каменной горой с ледяным сердцем, без принципов и сожалений. Менкаура не был таким.

Осирис грустно вздохнул и подошел к сыновьям. Поймав осуждающий взгляд отца, Менкаура виновато отвернулся.

– В следующий раз думай, прежде чем открывать рот, – прогремел Осирис.

– Да, отец, – не поднимая головы, промямлил Менкаура.

– Твоя беспечность могла привести к необратимым последствиям. Пока наш козырь – неожиданность. Но если боги узнают, что я вернулся, они могут напасть на нас, пока я еще не окреп, пока я уязвим. Ты понимаешь, чем ты рисковал, заливаясь вином?

– Да, отец, этого больше не повторится.

Осирис увидел в глазах сына раскаяние и опустился рядом с ним на подушки. Остаток пути они провели в молчании. Вскоре на горизонте появились знакомые очертания берега, где под толстым слоем песка, пыли и многовекового молчания скрывалась усыпальница Осириса. Именно там Исида сокрыла от глаз людских тело супруга в надежде, что он уже не вернется.

Заметив деревушку, уютно расположившуюся на берегу, Хафра сбавил темп ветра, и капитан направил судно к берегу.

Когда пассажиры сошли на берег, капитан перекрестился и, утомленный поездкой, укрылся в своей каюте на отдых.

Деревушка с небольшими домами, построенными из кирпича-сырца, и пыльными улицами являла собой истинное лицо настоящего современного Египта. Заметив приближение гостей, один из сидящих мужчин засеменил ко вновь прибывшим, предлагая свои услуги. Первой его реакцией при виде странных визитеров было презрение. Нелепые костюмы, смешные короны, лохмотья мальчишки не выдавали даже намека на наличие денег, но когда в воздухе блеснуло одно из многочисленных золотых украшений на руках фараонов, араб быстро подсчитал возможную прибыль и бросился кланяться гостям в ноги.

– Далеко до Абеджу? – сурово спросил Хафра, едва мужчина возник рядом.

– Не менее двенадцати километров. Пешком вам туда не добраться. Долго и утомительно. Посмотрите, господин, – араб указал рукой в сторону, где стояли жалкого вида верблюды. – Видите, какие красавцы! Корабли пустыни, великолепные животные. Сдам вам в аренду, совсем недорого.

Осирис сверкнул взглядом и уже собирался разобраться с наглым вымогателем, но тому на помощь, обрабатывать туристов, присоединились его товарищи. Окружив мальчишку и его странных провожатых, арабы затараторили на странном языке, предлагая свои услуги и перекрикивая друг друга. Поднялся такой гам, что Осирис не выдержал и громко крикнул:

– Довольно!

Все разом умолкли.

– Подготовьте четырех, – громко заявил Осирис.

– Но юный господин, я не могу доверить вам своих самых лучших верблюдов.

Осирис метнул в блеющего араба злобный взгляд, стянул с протянутой руки Хафры золотой браслет и отдал его арабу.