Хранители холода

– Нет, – твердо сказал Караев, – все уже закончилось. Они нас переиграли, Семен. По всем статьям. И завтра я поеду к ним один. Извини меня, но речь идет о моем сыне.

– Ты не вернешься, – сказал Маляров, – они тебя уже не отпустят. Ты слишком много узнал.

– Мне уже все равно. Зато отпустят Володю. – Он прошел в комнату и буквально свалился на диван. И в очередной раз вспомнил, что уже больше недели не разговаривал с сыном.

ЛОС-АНДЖЕЛЕС. КАЛИФОРНИЯ. США. 16 МАЯ 2006 ГОДА

В итальянском ресторане «Марко» всегда полно посетителей. Он приехал сюда, чтобы пообедать со своим знакомым журналистом. Питер Слоун был одним из тех журналистов, которые формировали вкус читателей, публикуя критические эссе о вышедших новых книгах. При этом Слоун обращал внимание на переводную литературу, что было большой редкостью для американского читателя. Здесь не любили и не понимали литературу, переведенную с других языков. Американцы искренне полагали, что почти все шедевры создавались на английском языке. К английской литературе отношение было терпимым, к французской и немецкой снисходительным. Про русскую знали, что она очень трогательная и великая, но в большинстве своем ее не читали. Если бы средний американец узнал, что в мире существует такое количество языков, на которых создаются литературные труды, он бы очень удивился. Впрочем, это была проблема уже многих стран, называющих себя цивилизованными. Успехом пользовались в основном книги местных авторов и редкие бестселлеры, переведенные с других языков и популярные во всем мире.

И хотя просвещенные американцы читали Толстого и Достоевского, знали драматургию Чехова, но даже они не продвигались дальше нескольких фамилий, среди которых могли быть Пастернак, Бродский, Шолохов, Солженицын. Да и то только потому, что эти авторы когда-то получили Нобелевские премии. Слоун возмущался узостью мышления своих читателей, обрушивая на них град имен и названий книг, но признавал, что в списках самых популярных книг, формируемых исключительно по продажам, находились только американские авторы, к тому же разбавленные политиками, публикующими свои мемуары.

Константин соглашался с ним еще и потому, что Слоун высказывался о качестве переводчиков, обычно находя их скучными и пресными. Слоун стажировался в МГУ и хорошо говорил по-русски. Именно это позволяло ему сравнивать качество двух текстов, убеждаясь в том, что переводчики работают не всегда точно и правильно.

Переводчику было за пятьдесят, и он приезжал в Москву, еще когда она была столицей советского государства. Тогда, в начале восьмидесятых, Москва произвела на Слоуна очень сильное впечатление. Но его визиты в середине девяностых вызвали некий творческий кризис у журналиста, когда в книжных магазинах он не увидел знакомой классики и прежних авторов. На прилавках были глянцевые книги с убийцами, невероятными монстрами и миловидными женщинами. Повсюду продавали только детективы, фантастику и женские романы. Слоун был в ужасе. Великая русская литература была погребена под этими завалами. Но, приехав в Москву еще через несколько лет, он снова удивился. Теперь книжные магазины стали более цивилизованными, в них продавался гораздо больший ассортимент книг. Отдельно лежали детективы, среди которых были и очень интересные книги. Местная фантастика вытеснила зарубежные фэнтези, авторы дамских романов уступили место авторам-дамам, которые начали писать детективы. А широко издаваемая классика начала теснить все остальные разделы, занимая все больше и больше места в магазинах. Одним словом, шел нормальный книгоиздательский процесс, который был характерен и для других цивилизованных стран.

Слоун рассказывал об этом с увлечением. Константин вежливо слушал, позволяя себе соглашаться или не соглашаться. Он уже давно заметил блондинку, которая сидела у окна и все время смотрела в их сторону. Она была со своим спутником, невысоким мужчиной с рыжеватыми волосами, который все время смотрел в окно.

«Наверно, ей с ним скучно», – подумал Уранов. Про своих охранников из ФБР, находившихся в машине, припаркованной к ресторану, он уже давно забыл. В конце концов, если им нравится таким диким образом тратить деньги своих налогоплательщиков, то пусть они их и тратят. У них столько проблем с террористами, а они по-прежнему боятся «красной угрозы». Слоун продолжал говорить, рассказывая о своем последнем визите в Москву. Константин поймал себя на мысли, что у него нет никакой ностальгии по прежней жизни. Москва интересовала его только два раза в жизни, когда он очень нуждался. В первый раз, когда мать продавала городскую квартиру, и во второй, когда она продавала дачу. Больше никаких особо ностальгических чувств он не испытывал.

Позвонил его телефон. Это была рассерженная Джейн, за которой он обещал заехать. Назначив свидание Слоуну, он даже забыл о ней. Уранов улыбнулся. Нужно заканчивать с этой неудавшейся актрисой. Она уже предъявляет на него свои права.