Хранители оберегов

– Неужто видеть разучилась? – удержала её Малинка. – Стараешься, будто слепая. Смотри как обычно, понимаешь?

Бэлла не понимала, но всё равно кивнула. Не открывая глаз, она постояла ещё немного, но ситуация не изменилась. Зрения не было: ни сердечного, ни обычного, никакого. От досады девочка решила бросить эту затею, но чтобы не разочаровывать Малинку она скажет, что получилось. Только какой цвет у запаха шишки? Какой ей назвать? Бэлла углубилась в размышления. Спокойно и сосредоточенно она плыла от одной мысли к другой. Ей вспомнились липкие кедровые чешуйки, за которыми сидели орешки со сладкими зёрнами; морозный запах новогодней ёлки, щекочущий нёбо, если сделать глубокий вдох; и ярко-зелёный, точно светящийся изнутри, цвет молодых веточек кипариса, что растёт в глиняном горшочке у мамы на подоконнике. Бэлла думала, а память послушно разворачивала перед ней красочные живые картины. И тут внезапно возник образ Хвостика, сжимающего неподатливую сосновую шишку. Зверёк, ощущая чьё-то незримое присутствие, беспокойно вертелся и менял позу. Он крепко обнял свой древесный трофей, прижавшись к нему мордочкой, и в нос девочке тотчас ударили пары терпкого запаха, настолько сильного, что Бэлле показалось, будто ей забивают горло горячим песком. Она закашлялась и открыла глаза:

– Он жёлтый. Цвет запаха у шишки. Жёлтый, как песок.

– То-то же, – по-учительски подняла палец Малинка.

Имя

Так начались занятия в обществе хранителей оберегов. Как дети и договаривались, Малинка обучала тайным премудростям Бэллу, которая позже посвящала в них Андрея. Поначалу Бэлла переживала, что учителя из неё не получится. Сложно было правильно описать и передать те ощущения, на которых строилась связь человека с оберегом. К тому же птица – не животное. Она по-другому видит и чувствует мир – свысока, с неба. Да и Малинка как-то рассказывала, что у птичьих мастеров существовали свои способы общения с оберегами.

Но девочка зря тревожилась. Маленький пернатый храбрец сам помогал ей на уроках с Андреем. Ему будто тоже не терпелось поскорее увидеть мальчика парящим рядом с собой в облаках. Воробушек суетился, непрестанно чирикал и что-нибудь показывал. У ребят с ним даже сложилась своеобразная азбука: скакнул Храбрый два раза вперёд, значит всё правильно они делают, отпрыгнул назад – где-то ошибку допустили.

Малинка никогда не начинала обучение в присутствии Андрея. Она часто с тревогой поглядывала в тёмную глубину леса, туда, где тени деревьев сплетались так крепко, что и в самый ясный день не допускали к себе тепло солнечных лучей. Мальчик понимал опасения юной наставницы и безропотно отправлялся на другую сторону поляны, коротая часы в компании неугомонного обережка. В отличие от Бэллы, которая встречалась с Хвостиком только здесь, на волшебной опушке, Андрей с воробьишкой ночи напролёт практиковали полученные навыки, и когда подходило время возвращаться за новыми, мальчику оставалось лишь тоскливо следить за тем, как сосредоточенное лицо подруги внимает указаниям Малинки. Он жаждал оказаться там, рядом с Бэллой, а не гадать, о каких чудесах ей сейчас рассказывают.

Девочки тоже чувствовали неловкость из-за Андрея. Ведь это не по-дружески, приходить всем вместе, а потом бросать мальчика одного. Они замечали, как печально он смотрит в их сторону и, в конце концов, решили исправить положение. Ребята составили расписание. В условленные дни к Малинке приходила Бэлла, а когда Малинка оказывалась занятой, Бэлла занималась с Андреем. На выходных же они собирались в древесном домике, играли, смеялись и ели всякие вкусности. Сегодня, к примеру, Малинка принесла с собой хрустящий рыбный пирог, Бэлла – коробочку мармелада дольками, а Андрей разлил в походные кружки горячий чай из начищенного до блеска термоса. Дети уселись полукругом и молча жевали, уставившись каждый в свою точку далёкого горизонта.

С их первого урока прошло уже больше месяца и пейзаж за окном, которым некогда восхищалась Бэлла, заметно переменился. Зелёное покрывало из пушистых крон деревьев прохудилось. То там, то тут в нём светилось дырки, прикрытые разноцветными заплатками: багряными – рябиновыми и ярко-оранжевыми, на длинных черешках, листьями маньчжурского ореха. Горы-стражи – Брат и Сестра стали угрюмее и словно бы согнулись под тяжестью осеннего неба, всегда печального, готового расплакаться холодным октябрьским дождём. И только море осталось прежним: спокойным и мудрым, с седым пенным прибоем, бьющимся о камни. Оно одно знало, что скоро снова наступит лето. Нужно просто чуточку подождать.