Хранители откровений. Странствия во имя коренных американцев и Земли

Однако на следующее утро перед рассветом стало очевидно, что закон этот легко нарушить. Меня разбудили три пьяных паюта, требовавших подвезти их до шоссе. Я вежливо отказал им, так как никто из наших еще не проснулся, и многие спали в машинах. Если уж мы смогли пройти тысячи миль, им ничего не стоит пройти всего пару миль до лавки, и не обязательно было будить при этом весь лагерь. Они неохотно отстали от меня и пошли прочь, громко ругаясь. Алкоголизм среди индейцев — хроническое явление, и больше всего мы опасались проблем, связанных именно с этим.

После полудня мы пошли на прогулку по «учебной» тропе, и нашли множество индейских петроглифов. Там было изображение орла, высеченное в камне, и оно сильно напоминало такое же изображение, выгравированное на медном нагруднике, найденном в кургане близ Таллахасси. Меня всегда интриговали подобные совпадения культур, разделенных многими тысячами миль друг от друга.

Мы двигались по шоссе 389 на восток, и внезапное появление индейца на красной запыленной спортивной машине, шумно пронесшейся мимо нас, вернуло нас в настоящее. Он затормозил перед нашей колонной и, пытаясь перекричать рычащий мотор, невнятно проревел что-то вроде: «Давно я не видел столько белых сразу! Сейчас я сгоняю за своими друзьями в Туба Сити, и мы вернемся за вами. Вот увидите!» Полилась жаркая ругань, и успокоился он только тогда, когда к нам присоединились пятнадцать паютских школьников со своими родителями. Тогда он резко тронулся с места, и гравий полетел из-под колес его спортивного монстра.

Подростки гордо несли священные символы впереди колонны, сменяя друг друга по очереди. Водители проезжавших мимо машин сигналили нам и махали руками. Молодежь улыбалась, гордо задирая носы. Я бы хотел, чтобы они прошли с нами до самого конца.

Подростки-паюты рассказали о том, как им приходится бороться с сегрегацией в школьных автобусах, и о том, что на уроках биологии они отказались изучать анатомию на примере скелета одного из паютов. После продолжительной борьбы старейшинам удалось получить этот скелет и захоронить его по всем традициям, но проблема дискриминации в автобусах оставалась актуальной и по сей день.

Вечером старейшины снова присоединились к нам в нашем придорожном лагере. Они по очереди подержали в руках наш флаг.

— Я давно уже не видел таких знамен, — сказал один из них, восхищенно глядя на искусное бисерное плетение. — Да, мы забыли почти все свои обычаи...

Перед закатом мы тепло распрощались. Их уход очень символично совпал с последующим появлением резервационного полицейского. Свет фар его грузовика осветил наш лагерь, и из него на землю ступил массивный силуэт, оттененный лучами заходящего солнца.

— Вы здесь не видели никого подозрительного этим вечером? — грубо спросил он.

— Нет, сэр. Никого, — ответили мы.

Он подошел ближе, крепко сжимая в руке длинный черный фонарик.

— Примерно час назад мы нашли угнанный грузовик всего в паре миль отсюда. Его подожгли. У нас нет никаких улик. Но вы — единственные чужаки здесь. Этот горящий грузовик может сильно навредить вам! — он замолчал, словно подбирая нужные слова. Казалось, он щекочет нам нервы. И у него неплохо получалось. — Я уверен, у вас тут много проблем возникнет, ведь вы тут единственные не-индейцы, — последние слова он процедил особенно остро. — Там их значительно больше, чем вас. Но это небольшая резервация.

Он осмотрел наш лагерь с фонариком. Затем запрыгнул в свой грузовик и скрылся в темноте пустыни. Вместе с ним исчезло и наше настроение.

Я всю ночь не спал и думал том, что впервые в жизни «оказался в меньшинстве», стал очень уязвимым, видным со всех сторон. Мне снова припомнилось подвигнувшее на этот поход видение. Моим мотивом организации шествия было желание понять коренных американцев, стремление помочь им. Я решил, что неприятный эксцесс с полицейским был всего лишь очередным моим испытанием. Мне стало немного легче от этой мысли. Мы шли теми же тропами, которыми ходили индейцы, нас обжигало то же солнце, мы любовались теми же закатами. Все-таки мы не были похожи на обычных туристов с фотоаппаратами, ищущих дешевые безделушки...

И тут я впервые осознал свою наивность. С чего я взял, что после пятисот лет гонений индейцы вдруг встретят нас с распростертыми объятиями, как старых друзей? С чего бы?! Может, они только того и хотят, чтобы их больше не трогали, оставили в покое.

Сон давался нелегко. Как только я смыкал глаза, мне снились кошмары, пропитанные моим внутренним конфликтом.