Хранители откровений. Странствия во имя коренных американцев и Земли

— Знамя не продается, — ответили почти хором несколько человек. Нам даже в голову не приходила идея продать флаг. Он стал для нас священным, с его помощью мы рассеивали сумрак лежащей пред нами дороги. Окажись этот флаг в музее или частной коллекции, я думаю, мы бы негодовали так же, как негодуют индейцы, когда видят предметы своей культуры, заключенные под стекло. Люди разоряли захоронения их предков, жадно желая заполучить какой-нибудь артефакт. И поэтому растущий сегодня интерес к традиционным культурам должен вдохновлять на духовный поиск, вести к смене образа жизни, а не просто провоцировать любопытство к красивым и ценным объектам. Нельзя продавать все.

После того как мы обсудили общие вопросы нашего похода, Эдгар заключил:

— Ваш путь долог и пролегает через многие земли. Я прошу вас, не забывайте того, что вы здесь видели, помните о проблемах, живущих в Больших Горах. Многие страдают здесь. Помогите разнести их послание по стране. Пусть правду узнают те, от кого она скрыта. И да пребудет с вами Господь.

Эдгар вселил в нас еще больше уверенности в правоте нашего дела, внушил больше веры в нашу цель. И многие поступали так же. Иной раз мы так высоко воспаряли духом, что казались себе летящими на орлиных крыльях.

Вечером этого же дня в лагерь вернулись Микель и Роберт Гленн, но не с пустыми руками: они нашли транспорт. Купленный на общие деньги, грузовик символизировал силу и возможности коллективного действия. Мы радостно приступили к работе: сооружали фанерные борта, рисовали орла с одной стороны и карту наших передвижений — с другой. Этот день стал днем нашей гордости за всех нас.

Мы продолжили движение по земле навахо теперь уже с помощью грузовика. Вскоре нам удалось принять участие в первой конференции навахо, посвященной рискам урановой геологоразведки. Среди присутствовавших было много вдов и сирот погибших шахтеров. Десятилетиями люди, работающие или живущие вблизи, подвергались радиационному облучению. В отчете от 1959 года сообщалось о превышении допустимого радиационного фона в девяносто раз! Более того, исследование показало, что из 150 шахтеров, работавших на шахте города Шипрок до 1970 года, 133 человека умерло от рака легких или же от различных форм фиброза десятью годами позже.

Кроме того, в 1979 году прорвало хвостовую дамбу в городе Черч Рок, и миллионы галлонов зараженных отходов хлынули в реку Рио Пуэрто. В истории США эта экологическая катастрофа стала самой крупной. Сегодня, по прошествии четверти века, вода все еще заражена.

В течение нескольких лет после нашего похода шахтерам и их семьям выплатили денежную компенсацию, а к 2005 году им удалось закрыть оставшиеся урановые шахты и остановить добычу руды на своих землях. Однако и сегодня многие шахты остаются обнажены и беззащитны перед дождями и ветрами. Район Четырех Углов печально известен тем, что здесь самый высокий на территории США уровень радиации.

После конференции я решил проехаться по окрестностям, и автостопом добрался до Колорадо. Один шофер игнорировал обсуждения проблем, связанных с ураном и его воздействием на здоровье человека: «Я здесь только потому, что могу зарабатывать восемнадцать долларов в час, работая на погрузчике в шахте».

Я выслушал многих. Один парень сказал мне:

— «Негры прерии» — хитрож...ые алкоголики. Но мы так не называем стариков. Пойми, есть «негры прерии», а есть индейцы. Это разнится примерно так же, как «снежки» и белые.

Человек кавказской внешности сказал мне:

— Видишь все эти пикапы и грузовики у индейцев? Они куплены на деньги налогоплательщиков — на наши с тобой деньги. Я думаю, им нужно ассимилироваться, стать частью общества. Без всей этой хрени с резервациями.

Меня, мягко говоря, шокировал контраст между мнениями этих людей и взглядами тех, с кем я шел. Но самый большой шок ждал меня впереди, когда я прибыл в центр Денвера, находящийся вдали от скалистых земель хопи и навахо. Ко мне пристали два навязчивых чернокожих барыги, поигрывая гриппером[10] с белым порошком. Возможно, моя борода, грязная одежда и рюкзак ввели их в заблуждение.

— Давай, чувак, давай — это отличное дерьмо, — наседали они на меня.

«Давай, чувак...» Мимо высоченных небоскребов, упирающихся в вечернее темнеющее небо, проносились тысячи машин. Мои легкие впитывали тяжелый смрад большого города, а мысли возвращались к одному-единственному слову: койяанискаци: «жизнь вне равновесия».

Глава 12 Страна племени лакота