Хранители откровений. Странствия во имя коренных американцев и Земли

Активисты Американского индейского движения заняли городок Вундед-Ни и удерживали его в течение семидесяти одного дня. Конфликт завершился обоюдной договоренностью: президентская комиссия должна была рассмотреть сотни подписанных ранее договоров между индейцами и американским правительством (включая договор от 1868 года); упразднялся племенной совет оглала, а также должность управляющего бюро по делам индейцев; признавалось легитимным традиционное племенное правительство оглала; началось федеральное расследование по делу Дениса Уилсона, президента предыдущего местного правительства, и его вооруженных сил, известных как ЗОН (защитники оглальского народа) — в его адрес было направлено больше тысячи жалоб от гражданских лиц. Впоследствии, однако, практически ни одно из обещаний по договору не было выполнено, хотя на уровне конгресса регулярно проходили слушания по поводу конфликта и вызвавших его причин. Несколько сотен активистов АИДа были арестованы, но большую их часть впоследствии оправдали и освободили.

После оккупации ситуация в Вундед-Ни обострилась еще сильнее, и гражданская война продолжилась между традиционалистами и сторонниками племенного правительства.

— Мы знали здесь все, каждую машину, — продолжала Леола. — И когда появлялся чужак, мы сразу знали об этом. Женщины встречались тайно, чтобы поговорить.

По словам Шарлотты, осью конфликта было желание правительства заполучить оставшуюся землю племени лакота.

— Нас долго пытались вытеснить отсюда, — продолжила она. — В школе мне советовали выйти замуж за белого и уехать из резервации. Мужчинам тоже советовали уехать отсюда и найти где-нибудь работу. Агенты правительства называли это «экономической возможностью». Они надеялись забрать землю себе после того, как значительное число индейцев уедет отсюда. Наших людей отправляли учиться в технические училища, в основном на сантехников, но когда те переезжали в другие города, местные профсоюзы не принимали их.

Леола хотела, чтобы люди остались на этой земле, и при содействии всевозможных организаций она оказывала им помощь, боролась с безработицей и нищетой, предоставляла пищу, одежду и необходимые инструменты. В результате этих усилий здесь возобновилось садоводство, вновь стали строить бревенчатые хижины, разводить диких лошадей и бизонов. В целом, происходило органичное смешение традиционной и современной культур.

— Мы не хотим продавать эту землю, — сказала Леола тем самым сочувственным тоном, эхо которого раздавалось во всех резервациях вообще. — Мы лучше останемся нищими, чем продадим свою Мать.

Мы попрощались с Леолой, поблагодарив ее за проведенное с нами время, и вернулись к остальной группе, после чего вместе прошли оставшиеся две мили под закатным небом. К нам присоединились несколько молодых индейцев, услышав о нас по радио. Шорти, человек средних лет, отвел нас в лагерь близ города Оглала, в котором во время конфликта неизвестные убили двух агентов ФБР. Он показал свой бывший дом, расстрелянный во время боевых действий. Пустой и тусклый, он стоял перед нами, словно перфорированный скелет, испещренный пулевыми отверстиями. В убийстве агентов обвинили Леонарда Пелтье, хотя — как уверял нас Шорти, — его в тот момент даже не было в городе. Сейчас он отбывает пожизненное заключение. Его арест спровоцировал боевой клич, брошенный индейским движением.

Шорти добавил, что во время этого убийства его тоже не было в городе. Тем не менее, власти прихватили и его, так как он поддерживал АИД.

— Я провел в заключении шесть месяцев, побывал в тюрьмах Денвера, Шайена, Форт Коллинза и Эль Пасо. Даже адвокаты не могли найти меня.

Затем с него сняли подозрения, и он посвятил себя жизни движения и законными способами пытался разрешить дело Пелтье и других индейцев.

— Мы многое выстрадали, — сказал Шорти. — Особенно в Вундед-Ни, в Оглале и Поркупине. Так что нам все равно, как выглядит тот, кто приходит на помощь. Мы их принимаем, как родных... — Он молча смотрел в огонь. Мне было больно за этих людей. Люди совершали различные ритуалы, среди которых был и Солнечный танец, во имя Леонарда Петье, чтобы взять на себя часть его тяжелой участи, облегчить страдания. Переживание боли другого человека как бы позволяет действовать от его лица. Возможно, это было высшей целью и нашего похода.

Некоторые активисты утверждали, что резервация нуждается в плане Марша$лла, чтобы выйти из этого чудовищного положения. По данным на 2002 год здесь была самая низкая продолжительность жизни во всем Западном полушарии (не считая Гаити) — люди редко доживали до пятидесяти лет. Уровень детской смертности был вдвое выше, чем в среднем по стране. Около половины детей живут здесь за чертой бедности, а половина жилого фонда просто непригодна для жилья. Двое из трех учеников бросают школу. Традиция еще как-то сдерживает разрушительные тенденции, но помощь извне сейчас необходима как никогда. Организации вроде «Друзей резервации Пайн Ридж» помогают донести до широкой общественности проблемы людей и собирают денежные средства в их пользу.