Хранители рубежей

– О каком коконе? – не понял Сед.

– Ее тело, оно окутано светящимся коконом. Это похоже на миллиарды искорок, сплетенных между собой.

– Я ничего такого не вижу, – произнес озадаченной Сед.

– И я, – подтвердили Астрея и Эфалид.

– Ты прав, – почти восторженно заметила Медея, удерживая руку над телом. – Я, правда, не вижу искорок, но ощущаю нечто похожее на электростатическое поле. Ничего подобного я не чувствовала ни на одном из других тел.

Ганимед вспомнил светлячков, о которых рассказывал Эфалид, и силе их ведущей. Стоунхендж, – подумал он – особое место, вполне возможно, что и ведьма – тоже особенная. Ганимед подошел поближе и открыл свое сознание. Тишину разорвал гул барабанов, почти склонившееся к закату Солнце вдруг оказалось в зените. От невыносимо яркого солнечного света заболели глаза, стало настолько нестерпимо жарко, что нечем было дышать. Прикрыв глаза рукой, Ганимед все же нашел в себе силы посмотреть на возникшую из воздуха богиню.

– Афродита..?

– Знаю, что удивлен, но ты был не прав. Судьба Вселенной для меня важнее моего разбитого сердца, тем более, что я совершила ошибку.

– Моя любовь к Эллине была твоих рук дело?

– Нет, любовь Эллины к тебе – была моих рук дело. На тебя мои чары не действуют, неужели ты забыл об этом! – Афродита криво усмехнулась, – Я знала, что даже если ты не сможешь ее полюбить, то обязательно привяжешься к Эллине – но, все получилось еще лучше, ты влюбился. Смертная Эллина – постарела бы и умерла, а рядом бы находилась ее абсолютная копия – юная и прекрасная, но абсолютно равнодушная к тебе. Да, я знала, о Пандоре и о том, что отец заставит тебя опекать ее.

– Это ты надоумила Эллину отправить свое резюме в наше агентство?

– Нет. Мой план потому и возник, что твоим секретарем работала девушка похожая на Пандору.

– О какой ошибке ты тогда говоришь?

– Это я сообщила тогда Астрею, что ты и Эос – любовники. И это я внушила Эос вечную неразборчивую страсть. Я ревновала. Не смотря на то, что знала, что и Эос для тебя тоже особо ничего не значит. Но, я надеялась, что Астрей найдет способ тебя уничтожить. Однако, он, как и я, не захотел связываться с Зевсом. Ты ищешь титана, способного управлять стихиями и пространством, и у которого на тебя зуб, думаю, ты его только, что нашел. Но будь я на твоем месте, я бы держалась от него как можно дальше. Все эти годы его ненависть к тебе только росла. С каждым новым любовником Эос – он ненавидит тебя все больше и больше.

Ганимед замешкался в нерешительности. Он не знал, что в таких ситуациях полагалось говорить. – Ты простила меня? – спросил он просто, чтобы не молчать.

– Я работаю над этим… – ее голос прозвучал как эхо. И Ганимед понял, что разговор окончен.

– Что опять с Пандорой, что-то не так? – услышал он голос Эфалида.

– В смысле? – не понял, еще не пришедший в себя после видения, Ганимед.

– Да. Потому что ты опять ушел в астрал, – напомнил ему Эфалид.

– Нет, с Пандорой все в порядке, – увидев округлившиеся глаза Астреи и Медеи, Ганимед мысленно застонал. Зная, что с тремя ему просто не по силам справиться, заявил: «Все вопросы завтра! У меня сейчас срочное, очень важное дело». Он удалялся от них почти бегом, но недостаточно быстро, чтобы не слышать за спиной их веселое похихикивание. Через пару часов Ликург доставит Пандору, и они обо всем догадаются сами.

ГЛАВА 4

Ганимед снова и снова перечитывал материалы этого сложного и запутанного дела. Он понимал, что если замешаны титаны, то под угрозой не только мир смертных.

Кто бы мог подумать, что его безответственное и трусливое поведение в ранние годы бессмертия – аукнется ему через тысячелетия. Эти ранние годы – он помнил как дурной сон. Он взлетел так легко и так высоко, что ему завидовали многие из богов. В присутствии Зевса они все приветливо улыбались Ганимеду и выказывали глубочайшее почтение. Но стоило ему оказаться одному, те же, кто ему улыбался и рассыпался в комплиментах – демонстрировали свое презрение и пренебрежение. Зевсу было плевать на сплетни и на то, что думают о нем его подданные, поэтому услышав сплетню о том, что он и Ганимед – любовники, он просто долго смеялся, заметив, что его репутацию уже ничего не испортит, а вот репутацию Ганимеда – уже давно пора немного подпортить. Ему даже было невдомек, насколько больно ранили юную душу Ганимеда – подобные сплетни.