Хранители тайны

«Что за нужда заставила его совершить это ночное путешествие? Не связано-ли это с нашим обозом? Не ездил ли он к кому-то с поручением или сообщением о нашем передвижении?», – предположения Бертье ещё более укрепились, когда его попытки, жестами выяснить о цели поездки, ни к чему не привели. Мужик явно притворялся, что не понимает Бертье, и всем своим видом показывал своё нетерпение и желание поскорее продолжить путь. Поняв бесполезность дальнейшего общения, Бертье хотел было повернуть коня и возвратиться к обозу, но, вспомнив о последних словах императора, снял с головы шлем и протянул его мужику. Фёдор обрадовался такому подарку, сорвал с головы треух и передал его Бертье, показав жестом, что это взамен шлема. Поняв выгоду для себя в неожиданном повороте событий, Бертье отстегнул доспехи кирасира и протянул их Фёдору, указывая на его тулуп. Не раздумывая, заворожённый золотым блеском доспехов, тот решительно сбросил с себя тулуп. Завершив обмен Фёдор внимательно посмотрел на сапоги маршала, высокие, со шпорами, потом на свои лапти, – «Вряд ли француз согласится на такой обмен, хотя лапти совсем новые», – вздохнул и не простившись с маршалом направил своего коня в имение.

Бертье тоже вполне довольный, что так удачно избавился от надоевшей ему формы, убрал в походный мешок треух, достал и одел треуголку со звездой маршала, аккуратно уложил на холку коня тулуп и присоединился к замыкающим обоз егерям.

Некрасов смотрел в след уходящему обозу, с интересом ожидая какой путь изберут французы. Последняя подвода ещё не успела выехать с аллеи на наезженную дорогу, а всадники перед обозом уже свернули с дороги в направлении, указанном Некрасовым.

– Ефимыч!..

В приоткрытую дверь просунулась седовласая голова слуги.

– Надоть что, барин?..

– Ефимыч, принеси-ка мне смотровую трубу, которую помещик Нахимов подарил мне на Рождество, да рогатку для ружья, в кабинете за шкафом стоит. Я здесь посижу.

Желто-оранжевый серп восходящего солнца выглянул из-за зубчиков елей на горизонте, позолотив верхушки лип на аллее.

– Утро – то какое! Благодать божья! Жить да жить… – Некрасов тяжело вздохнул и задумался: «Чудак этот Нахимов, река в его имении шириной две сажени, а он морем бредит: наказал сыновьям, чтобы они, а если не они, то внуки стали бы мореплавателями. Чудак…»

Воткнув в щель между досками крыльца принесённую слугой подставку, Некрасов возложил на неё огромную, более полутора аршин, подзорную трубу, направил её в сторону французов и, склонившись, прильнул к окуляру.

Ефимыч вынес высокое плетёное кресло и усадил в него своего престарелого хозяина, укутав в тулуп.

– Нет, Ваша милость, не пройдут, точно не пройдут! – словно прочитав мысли хозяина, произнёс Ефимыч и прищурил глаза, вглядываясь вдаль, – «Сучье болото» оно такое, сколь скота в нём сгинуло. Озерки небольшие да глубокие, сажени по две, по три до дна будет. В прошлом годе подпасок пропал, так и не нашли горемычного.

– Возможно, случится, и пройдут, который уж день морозит, лёд должно крепкий. Возможно, пройдут, почему не пройти, еже ли с умом, – Некрасов прервал наблюдение и недовольно посмотрел на слугу, – Хватит болтать пустое! Принеси-ка ты мне кофею погорячее.

Обоз благополучно пересёк пахотное поле и двигался по болотистому лугу, местами заросшему мелким ивняком. Под снегом, хотя и неглубоким, совсем не были заметны небольшие замёрзшие озёра, только потрескивание льда под возами да высокая трава, торчащая из снега по бережкам, выдавали их существование. Неопытные французы, впервые познавшие русскую зиму и не подозревающие о коварстве здешней природы, проявляя неосторожность и беспечность, пересекли несколько озёр.

Ни что не предвещало беды, когда вдруг под каретой, запряжённой шестёркой тяжеловозов, проломился лёд, и она мгновенно погрузилась в воду, увлекая за собой коней, пара из которых оказалась вместе с каретой в воде озера. Бедные животные судорожно пытались выбраться на лёд, но только обламывали его и ещё более ухудшали своё положение. Ездовой, управлявший упряжкой, попытался прыгнуть на лёд, но поскользнулся и упал в воду. Оказавшись между каретой и конями и запутавшись в сбруе, он под ударами копыт обезумевших коней с головой погрузился в холодную воду, потеряв малейший шанс на спасение. Ездовые и гвардейцы, оказавшиеся свидетелями случившегося, поспешили было на помощь, но желающих прыгнуть в холодную воду при таких обстоятельствах не нашлось, тем более что добровольцу грозила реальная гибель.

…Бедные животные судорожно пытались выбраться на лёд…

Многие из гвардейцев, побросав ружья и ранцы, кинулись помогать оставшейся четвёрке тяжеловозов. Взявшись за постромки и безжалостно погоняя коней, они безуспешно пытались вытянуть карету, но она всё глубже и глубже опускалась в мягкий ил озера.

Бертье, в окружении младших офицеров, из числа адъютантов и рассыльных генерального штаба, следовал впереди злосчастной кареты и волей судьбы оказался в числе очевидцев происшествия. Он сразу определил всю серьёзность положения,