Хранители тайны

Старик, не разглядев за окном ничего кроме своего отражения в стекле, не выпуская пистолет из руки, позвонил в колокольчик, висевший на поясе шёлкового персидского халата, одетого на нём.

В проёме двери появился слуга, такой же старый и седой, как его хозяин.

– Слушаю, барин…

– Это кто там за окном шумит?.. Смотрел?..

– Французы, барин, на двух каретах и с большой охраной. Видно знатные люди или больших воинских чинов.

– Что ж ты не доложил?!.. – барин сел на диван, облокотившись на мягкий подлокотник, – А?!..

– Виноват, барин, надеялся: постучат-постучат, да и мимо проедут, не хотел беспокоить зазря.

– Постучат-постучат, а коль дверь сломают?!.. Пойди, отвори им, да свечи зажги в комнатах, да не все, по одной. Не гости званые. Да скажи, чтобы меня не беспокоили. Я здесь буду. Скажи дворовым, что б замки поснимали с кладовых и погребов, да с амбара. Французам замки не помеха, двери поломают, потом делать… Управляющий – то не приехал?..

– Нет, барин, как тремя днями уехал в Сычовку на сыроварню, так и не вернулся. Кто знает, вернётся ли. Что творится то, барин, французишки, говорят, по всем дорогам, и пешие и конные, да голодные и злые, говорят. Отберут коней то, а то и пришибут ненароком. Страсти господни… – слуга трижды перекрестился.

– Хватит болтать пустое! Бог даст, вернётся – перекрестившись, добавил, – Вот что ещё. Покажи им нужник, гостям незваным, а то будут по углам гадить.

Раздались громкие удары в наружную дверь.

– Иди, а то и впрямь дверь выломают, разбойники. Не забудь, что я велел!..

– Слушаюсь, барин – слуга торопливо покинул кабинет, бормоча под нос всякие нехорошие слова в сторону ночных гостей.

Французы, устав ждать, с ещё большей силой забарабанили в дверь. Заметив как окна, одно за другим, стали освещаться изнутри прекратили стучать и замерли в ожидании.

Загремел засов. Двери медленно распахнулись, и показался слуга, держа зажжённую свечу в руке и укрывая её от сквозняка.

Бертье поднялся по ступеням, хотел что-то произнести, но слуга опередив его, заговорил на вполне сносном «французском».

– Барин приказал впустить. Просил его не тревожить. Просил мебель не ломать, дрова во дворе. В доме костров не разводить. Печи натоплены. Еду готовить в мезонине на кухне. Ворота открыты. Можете заводить коней и упряжи во двор – он сделал шаг в сторону, пропуская французов, и прокричал в темноту, – Фёдор!.. Фёдор!..

Вмиг появился невысокого роста бородатый мужик, в котором Бертье сразу признал эту «бестию» с речки, погубившую пушку своим дуратским примером.

– Фёдор!..

– Слушаю, Ефимыч…

– Возьми-ка ты, Фёдор, кого-нито из дворовых. Да, по открывайте всё: кладовые, погреба, амбар, хлев. Понял? Всё!.. Замки схороните, ненароком потеряют, аль скрадут.

– Как жешь так – то, Ефимыч?!..

– Не откроем – сломают. Барин велел. Скажи им, что б поглядывали: не запалили б что французы, сено, что б по двору не трясли, что б лишнего то не брали. Баб запрячьте, где ни то, лучше в овине. Сам знаешь – драка бы ни вышла.

– Ефимыч, прикашшик ти дома?.. Ключи, сам знаш, у няво.

– Ключи у Гришки-повара. Он на кухне с Палашкой, я видел, в карты «резался». Скажи «барин велел».

Фёдор хотел было уйти, но, заметив офицера отдающего распоряжения, передумал. Внимательно осмотрев шлем и щёлкнув по нему пальцем деланно восторженно произнес

– Хороша штука то. Уху варить летом то. А?.. На речке. А?..

Бертье соглашаясь утвердительно закивал, совершенно не понимая издевательского смысла слов,

– Увьи… Увьи…

– Ви, ви. Хрен нямой – и повернувшись к Ефимычу, – Сделам, сделам, как не сделать раз веляно, чавоуж… -

Фёдор удалился довольный собой, что, так смело разговаривал с французским барином и даже не кланялся.

Комнату для пассажира из кареты приготовили в противоположном от кабинета крыле дома. Небольшой столик, два табурета, комод и неширокая кровать с резными деревянными спинками грубой работы – составляли скромный её интерьер. На окнах висели, уже изрядно выгоревшие на солнце, шторы из жёлтокоричневого полотна. Для обогрева комнаты вплотную к свободной от окон стене стояла печь. Зелёные с золотом, то ли петухи, то ли орлы красовались на изразцах печи. Топку закрывала чугунная дверца декоративного литья.

Широко распахнув дверь, в комнату быстрым шагом вошёл человек из кареты в сопровождении слуги, который, опустив на пол довольно вместительный саквояж, попытался расстегнуть ремни и достать вещи, но услышав резкое «Вон!», поспешно удалился.

Оставшись один, постоялец резким движением сбросил с плеч плащ, швырнул на кровать треуголку и стал не спеша стягивать с пальцев перчатки.

Это был невысокий мужчина плотного телосложения. Орлиный нос, высокий лоб и острый, с ямочкой, подбородок, немного выдвинутый вперёд, вызывали ощущение целеустремлённости и решительности, исходящее от этого человека. На нём ладно сидел мундир синего цвета с позолоченными пуговицами и эполетами. Белые вязаные рейтузы, обтягивающие полноватые бёдра, сапоги на толстой подошве с высокими каблуками и голенищами выше колен удачно скрадывали недостатки его фигуры.