Хранители жемчужного жезла

— Еще бы, это же родина рубиновых драконов. Когда приходит время, рубиновые драконы (те, кто избран для этого) откладывают яйцо в Пламя Ситуры. Потом они ложатся умирать на костер. Свыше пяти тысяч лет яйца защищает и согревает Священное пламя. Ровно через пять тысяч лет, день в день, из яйца вылупляется новый рубиновый дракон. Инстинктивно он находит дорогу к Рубиновой шахте, чтобы здесь в первый раз отведать рубинов. Для нас прилет каждого новорожденного — великое событие.

— А когда ты отложишь яйцо? — спросил Олли, но тут же понял, что означает этот вопрос. — Ой, извини, Гульф, я не хотел…

— Тебе не за что извиняться. Для нас, рубиновых драконов, это величайшее событие в жизни. Но я в любом случае еще слишком молод. Еще пятнадцать тысяч лет мне можно не думать о смене.

— Олли, мне необходимо поговорить с Талой, — подал голос Клининг. — Если он тот самый герой с чистым сердцем, мы спасены!

— Кто такой Тала? — спросил рубиновый дракон.

— Верховный маг и Учитель Туландероны. Один из величайших, старейших и мудрейших магов всех времен. Он в Пламени Ситуры взыскует великого Просветления Суламы.

— Значит, это не легенда? Мы, рубиновые драконы, вот уже несколько столетий ожидаем рождения нашего нового собрата, который расскажет нам, действительно ли некто избрал этот, полный самоотречения, путь страданий… SANGANAJA SULAMA… — благоговейно прошептал рубиновый дракон.

— Ты знаешь формулу? — изумленно спросил Клининг.

— Да, конечно. Представь, что ты пять тысяч лет сидишь в яйце и все время слышишь тех, кто думает, что достиг Просветления. Но до сих пор еще никто не выдерживал в Пламени Ситуры больше четырехсот лет. Как долго там находится твой друг Тала?

— Пятьсот тридцать пять лет.

— Твой друг — настоящий герой, — почтительно сказал дракон.

— Надеюсь на это.

— Гульф, ты можешь описать нам дорогу? — вмешался Олли.

— Ну разумеется! Но учтите, что вам придется все время пить, пить и еще раз пить, иначе от царящей там жары вы просто высохнете.

И он подробно описал путь, которым должны были идти оба друга.

— Кстати, у меня есть маленький подарок для вас. — И рубиновый дракон вырвал пару самых великолепных алых чешуек — одну большую, другую крохотную, каждая в половину роста Олли и Клининга.

— Если вам предстоит выдержать шквал огня, прячьтесь за эти чешуи: нет в мире пламени, которому они поддадутся.

— Гульф, ты настоящий друг! Как нам отблагодарить тебя?

— Приходите в гости, когда вам понадобятся рубины или захочется развлечься.

Олли обнял дракона, а иллантин взмахнул рукой — и над гнездом дракона выгнулась сияющая радуга.

— Это маленький подарок тебе, мой друг. Она будет радовать тебя пять тысяч лет.

Гульф просиял:

— Откуда ты знаешь, что рубиновые драконы обожают радугу?

Клининг лишь загадочно улыбнулся и вспрыгнул на ладонь рыжеволосого мальчика. И Олли с иллантином на ладони двинулся по узкой расщелине, которую указал им Гульф.

Приказ

— Этот приказ — великая честь для меня, великий вогнор, и великая радость — исполнить его!

Ксараксар Кирмас согнулся в глубоком поклоне перед своим господином. Узкое тонкогубое лицо посланника с хищными чертами выражало нескрываемую радость в предвкушении того, как он посчитается с королем фей. Великий вогнор благосклонно смотрел на знатного ксараксара. Он чувствовал, что Кирмаса ничуть не смягчила многолетняя служба при дворе фей: под лощеной внешностью дипломата скрывались жестокие лингардские инстинкты. Отдавая посланнику приказ убить Оберона и разбить Хрустальный жезл, он ощущал необузданную воинственность лингардского воина.

Сразу же после побега пленных Лаурин вдруг возник в Урмоке, в личных покоях Ксиксинксириги, и потребовал немедленно устранить Оберона и разбить Хрустальный жезл. Сначала великий вогнор колебался, заявляя, что сперва надо добыть Священный Жемчужный ларец. Но, едва он высказал эту мысль, как ужасная Сила немилосердно поставила его на колени, прижав лбом к полу. Холодный, идущий из древности голос звучал в его душе: «Эй, ты, слабак лингардский, ты приступишь к выполнению этого приказа НЕМЕДЛЕННО! Затем найдешь и уничтожишь героя с чистым сердцем. Священный ларец камаринов передашь королю Лаурину». Ксиксинксирига не то чтобы слышал этот голос, скорее чувствовал, как в глубине его естества ужасная безжалостная Сила собирает буквы в слова, а слова — во фразы. Голос внутри него резал, как бритва, препарируя личность лингардца и безжалостно формируя из него послушного раба. Ксиксинксирига корчился на полу, кроваво-красный туман боли заволок его сознание. Великий вогнор ощутил, что дрожит от страха, но был не в силах сопротивляться.

Неумолимый голос велел: «Поднимись!»

Ксиксинксирига мучительно разогнулся. Лаурин сидел верхом на своем коне и мрачно улыбался лингардцу.

— Я и не знал, король гномов, что ты располагаешь такой большой властью! — прохрипел великий вогнор. — И как мне найти эту шкатулку, подземные духи ее дери?

— Вы, лингардцы, только разбейте Жезл Урании, а о Ларце я сам позабочусь.