Хранительница его сокровищ (СИ)

Ели рыбную похлёбку — здесь где-то была река, наверное, та же самая. И ещё варёных раков — из той же реки. И пироги — с рыбой и с капустой. И сладкий — с вареньем из местных ягод. Еда была от заведения, а вино — из запасов Лиса. Глотнув его, Лизавета вспомнила, что нужно было попросить Тилечку просушить плащ, и вообще посмотреть, ноги вроде сухие, но кто их там знает. Глянула осторожно на Сокола — он сидел почти напротив неё, спиной к залу.

Конечно же, он поймал её взгляд и подмигнул. Вот что это такое?

Спокойно, Лизавета Сергеевна, спокойно. Ничего. Показалось. После такого дня и не то примерещится.

Чтобы успокоиться, Лизавета принялась расспрашивать о населённом пункте — куда это её занесло? А то когда-нибудь после и не расскажет никому и ничего, просто потому, что не удосужилась узнать. Ей ответил, на удивление, брат Василио — он сидел рядом с Соколом и тоже поглядывал по сторонам характерным образом — так, на всякий случай. Оказалось, что деревня зовётся Бивио, что означает — место, откуда расходится несколько дорог. Потому что кроме той, по которой они приехали, и завтра поедут дальше, есть ещё одна, с побережья в горы. И пересекаются они именно в этой точке. И остальные люди в зале — они как раз либо с гор к морю, либо с побережья — в горы. И это ещё материковая часть Фаро, а завтра к вечеру должна быть речка, и это будет граница с Туррато. Но до границы деревень больше не будет, а после — будет одна, в дне пути от Палюды, в которую они едут. Лизавета вспомнила, что эту дорогу выбрали как раз за то, что она мало наезженная и в эту пору года практически безлюдная.

О том, что вчера остановились на самом интересном месте в истории про монахов и библиотеку, вспомнил один из мальчишек, Джованни. И подхватили буквально все — оказывается, некоторые днём в дороге даже версии строили о том, что там случилось! Вот как бывает, оказывается.

Пришлось вспоминать, что там дальше, и говорить. Оказалось, что в господствующей на этих землях религии тоже существуют учения и ереси, основанные на различных толкованиях древних текстов, поэтому спор о бедности Христа по ходу парохода оказался переиначенным в спор о том, был ли беден праведник Эмилий, о котором утром очень предусмотрительно рассказал Лис. А потом всех захватило описание библиотеки. Лизавета потребовала «чем писать и на чём писать», получила от Лиса лист бумаги и палочку вроде карандаша, и принялась рисовать схему при свете магических шариков Сокола. Как именно были расположены буквы в названиях комнат, она помнила не везде, но догадалась заменить местными обозначениями сторон света. Дневная норма сериала была завершена встречей юного героя с девой, прекрасной и грозной, как выстроенное к битве войско, и Лизавете даже удалось сохранить некоторую небольшую долю исходного пафоса этой сцены — к вечерним мыслям самое то! — после чего она сама сказала, что на сегодня всё.

— Как всё? — раздался незнакомый голос из-за спин. — Мы завтра дальше поедем, нам с вами не по пути! А страсть как хочется узнать, чем всё кончилось! — невысокий, но крепкий мужичок сидел на лавке ещё с двумя похожими на него — братья, что ли?

Видимо, приманились на историю.

— Увы, госпожа устала за день и отправляется спать, — сказал Сокол вежливо, но непреклонно.

Кивнул мальчишкам, двое унеслись из зала наверх. Остальные огляделись, и Антонио предложил растащить лавки по их законным местам.

— Плохо кончилось. Благодарю вас, я в самом деле устала, — кивнула Лизавета, проходя мимо того из троицы, который хотел продолжения.

— Так завершите, а мы вас после положим и согреем, — начал было он, но запнулся под взглядом Сокола, а потом и вовсе тихонько отошёл.

— Идёмте, госпожа моя, — со вздохом сказал Сокол, пряча усмешку.

Похоже, она снова что-то сделала не так.

Он проводил их до номера, настоял на том, чтобы при нём открыли дверь и убедились, что в комнате никого нет, окно заперто, засов на двери прочный, а Тилечка помнит запирающее заклинание. И отпирающее тоже. Потом дождался, пока Крыска передаст обещанную мазь и скроется за соседней дверью, и только тогда пожелал доброй ночи. Но, судя по лёгкому скрипу ступенек, вниз пошёл только после того, как Тилечка заперла дверь.

Лизавета упала в постель, едва раздевшись. Дублет был сыроват, сорочка тоже какая-то влажная, но она решила, что верхнее — снять, а нижнее высохнет на ней. Потом Тилечка мазала её местами надавленную, или даже стёртую кожу Крыскиной животворящей мазью, и Лизавета даже не дождалась конца процедуры — провалилась в сон.

Сон, однако, несмотря на усталость, был плох — душно, влажно, и с боку на бок переворачиваться сложно, потому что матрас тоненький, а кровать жёсткая. Лизавета не раз подумала, что можно было спросить про то самое свежее сено — а вдруг в нём лучше? Никогда не пробовала, вдруг что-то потеряла?

Зашевелилась Тилечка. Оказалось, она тоже плохо спала и видела дурные сны про свою семью. Поэтому утро началось с открытого окна, свежего воздуха и зарядки-растяжки, для всех, Лизавета заверила Тилечку, что от дурных снов это тоже помогает.